— Зачем? — Глаза его блеснули дьявольской усмешкой. — Так приятно! Не могу припомнить, чтобы женщина сама бросилась мне в руки, а тем более, спасаясь от преследований кур.
— Глупо, конечно, бояться их... Да я, по сути дела, и не испугалась... Просто не люблю, когда на меня что-то летит.
Бормоча эти слова оправдания, Жанна избегала смотреть в глаза Сету. Чувствуя на себе его сильные руки, она не могла избавиться от ощущения неловкости.
А Сет внимательно посмотрел сначала на ее рот, потом в глаза. Затем заговорил хриплым голосом, запнулся, прокашлялся, начал сначала:
— Жанна!
Она, наконец, подняла на него глаза.
— Что?
— Вам не обязательно стараться в первый же день достигнуть во всем полного совершенства, — хрипло пробормотал он.
— Хорошо, что вы меня предупредили, потому что я уверена...
— Жанна!
— Что?
— Не могу больше этого слышать!
И он поцелуем запечатал ей рот.
Застигнутая врасплох, потрясенная, Жанна сначала никак не отреагировала на его ласку. Напротив, она вся напружинилась, собираясь с силами, чтоб оттолкнуть его, но, ощутив исходящее от Сета тепло и вкус его губ, замерла.
И он снова поцеловал ее — требовательно, властно, разбудив дремавшее внутри нее желание. Обхватив его шею руками, Жанна ответила на его поцелуй, забыв, что он хозяин, а она всего-навсего наемная работница, которую он только что спас от нападения кур. А главное — у нее в этот миг начисто выскочило из головы, что она люто ненавидит весь род мужской.
Сейчас для нее на всем белом свете существовал он один — его твердые губы, жадный рот, запах только что выбритых щек, свежий аромат мыла. Ее не покидало ощущение, что он куда-то спешит и мысленным взором смотрит на часы, боясь упустить драгоценное время. Но Сет целовал ее так, словно в его распоряжении целая вечность и он хотел одного — сделать это как можно лучше. Его нежность так растрогала Жанну, что на глазах у нее выступили слезы, и ее опять охватило чувство, что именно здесь ее место.
Сет сам оторвался от ее губ. Карие его глаза казались почти черными, густые брови, сдвинувшись, образовали прямую линию, красноречивее всяких слов говорившую о том, что он и сам поражен своим поведением, и уж никак его не одобряет. Жанна проглотила слюну, стараясь вернуть сердце на его законное место.
— Зачем... зачем вы это сделали?
Глаза у Сета просветлели, он широко улыбнулся.
— А иначе мне пришлось бы в сто первый раз выслушивать ваши заверения в том, что со временем вы научитесь делать все, что нужно.
— Ах, так!..
Какое разочарование! А чего она, собственно, ожидала? Признания в безумной любви?
Сет пришел в себя значительно быстрее, чем она. Он держался так, словно бы и не было этого поцелуя, который потряс весь мир Жанны.
— Прежде всего, надо научиться кормить кур. Я все время забываю, что вы неженка. Хотя, видит Бог, это бросается в глаза.
Жанна видела, что он что-то говорит, но смысла слов не понимала — только звон стоял в ушах.
— Что? Ах да, да! — Она кивнула. — А я тоже на минуту забыла, что вы человек долга. Но ведь мне не надо возвращаться в птичник сию секунду?
Сердце ее стучало с такой силой, что она удивлялась, как это его грохот не достигает слуха Сета.
Он насмешливо улыбнулся.
— Ни в коем случае! Я могу стоять здесь, сколько вашей душе угодно, удерживая вас от этого рокового шага.
— А моей душе это вовсе не угодно.
И она попыталась его оттолкнуть.
Но Сет не тронулся с места.
— Чтобы избавиться от сожалений о содеянном, следует его повторить, — изрек он.
— О, нечто подобное мог бы произнести мой отец.
— Значит, он мудрый человек.
— Уж очень любит командовать! Как и вы!
— Человек должен вести себя так, как ему на роду написано, — трагическим тоном возвестил Сет.
Жанне так хотелось опустить голову ему на грудь!
— Пожалуйста, только без философии, — произнесла она вместо этого.
Значит, поцелуй на него никак не подействовал? Ну что ж, она тоже докажет, что ей все нипочем!
— Ладно, ладно! — сказала она. — Отпустите меня и лучше покажите, как, на самом деле, надо собирать яйца.
Сет немедленно освободил ее из своих рук.
— Я не сомневаюсь в том, что вы быстро усвоите урок, но вот беда — там, скорее всего, не осталось ни одного яйца.
— Яйцо этой злодейки я так и не вытащила. — Она кивнула в сторону зачинщицы свары и внимательно разглядела следы ее клюва у себя на руках и ногах. — Недаром ее прозвали Ведьмой.
— Да уж, тем, кто не знает, как с ней обходиться, спуска не даст. Впредь берегите пальцы на ногах.
Вздохнув с благодарностью за то, что безумный миг близости между ними миновал, Жанна откинула волосы с лица, заметив при этом, что рука ее дрожит.
— Веди же меня, о великий фермер! — воскликнула она. — Открой мне все тайны твоего ремесла!
Сет распахнул перед ней настежь дверь курятника и ввел в становище ее пернатых врагов.
— Я рад, что вы на все согласны. Сегодня я подоил коров вместо вас, но завтра научу вас и этому.
Жанна ответила лишь еле заметной улыбкой.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Завтрак, естественно, запаздывал. Проявив воистину ангельское терпение, Сет показал ей, где хранится куриный корм, научил, как его разбрасывать по земле, а главное — как отвлечь внимание Ведьмы, чтобы можно было взять яйцо из ее гнезда. Слава Богу, что он не ругал ее за погубленные яйца!
После курятника, прежде всего, надо было избавиться от следов яичного боя. Пришлось переодеваться. Жанна, натянув на себя чистые шорты и майку, не мешкая, помчалась на кухню.
Так и не вникнув во все тайны оригинальной кофеварки, Жанна умудрилась, тем не менее, сварить в ней кофе. Из-за происков Ведьмы, оладьи было не из чего готовить, и Жанна решила заменить их тостами — ведь какой идиот не сумеет поджарить хлеб на огне! Только сжегши четыре ломтика хлеба, она сообразила, что, несмотря на многообещающую надпись, тостер поджаривать «слегка» не умеет. Странно, подумала сна, как это Сет, при всей его любви к различным кухонным приборам и усовершенствованиям, не заменит тостер. Не иначе, как он представляет собой историческую реликвию или предмет антиквариата.
Впрочем, вполне возможно, что, если бы она, облокотившись на стол, не впала в глубокую задумчивость, вспоминая их поцелуй, судьба сгоревших ломтиков сложилась бы иначе. Дай-то Бог, мелькнуло у нее в голове, чтобы этого поцелуя никто не видел!
В конце концов, она встала над тостером и пресекла попытки глупого аппарата сжечь последующие два куска хлеба, вовремя выхватив их из его пасти и смазав маслом. Таким образом, к приходу рабочих из спального барака, Жанна приготовила двенадцать тостов. Все это время у нее из головы не шла сцена со злополучным завтраком, приготовляемым Кэтрин Хёпберн для Спенсера Трейси в фильме «Женщина года». Слава тебе Господи, что ей, Жанне, не пришлось печь вафли!
Все больше вживаясь в роль хозяйки, она наполнила апельсиновым соком высокие бокалы и поставила на стол. Стив и Гас осведомились о самочувствии новорожденного жеребенка, и Жанна рассказала о поездке к миссис Берк. Как она и предполагала, именно они навели порядок в кухне.
Прошло несколько минут, и в кухню спустился Сет. Заслышав стук его тяжелых сапог по полу, Жанна испытала легкое волнение. Его, еще влажные после мытья, волосы были тщательно расчесаны, джинсы и рубашка блистали чистотой.
Вслед за ним, в кухню ворвалась струя прохладного ветра, принесшая с собой утреннюю свежесть и запах крема для бритья. Ветерок почти развеял запах сожженных тостов.
И все же не до конца. Сет, остановившись возле стола, принюхался и поинтересовался:
— Что у нас на завтрак? Угли?
В глазах его таилась поддразнивающая улыбка, но Жанна восприняла ее превратно. Ей почудилось, что он насмехается. Строго взглянув на Сета, она спросила: