— А вам не приходило в голову, что неплохо бы починить тостер?
— Зачем? В руках у Эмми он действует безукоризненно.
Налив в чашку кофе, Сет сделал из нее глоток и, к ее великому разочарованию, тут же сморщился.
— Фу! В следующий раз надо насыпать в два раза меньше кофе.
С этими словами он приблизился к раковине и, отлив в нее половину содержимого своей чашки, дополнил ее кипятком.
— Будет сделано, — сквозь зубы пробормотала Жанна, кипевшая от негодования.
Ну, мог же он, из чистой вежливости, чуть отступить от истины и сказать, что кофе ему понравился?!
Тут появилась Эмми, одетая в полотняный зеленый халат поверх, непомерно большой для нее, мужской пижамы. Жанне она показалась страшноватой — кожа да кости, лицо бледное и к тому же с зеленоватым оттенком. Впрочем, успокоила она себя, не исключено, что такое впечатление создается цветом халата.
Окинув всех присутствующих внимательным взором, Эмми нахмурилась.
— Сет, прекрати придираться к девочке! Заруби себе на носу, она работает у меня. Если тебе не по вкусу ее стряпня, готовь себе сам или обедай в городе.
Присев за стол, Эмми бережно положила больную руку на столешницу, но даже это слабое прикосновение заставило старуху ойкнуть. Стараясь не замечать боли, она взяла с блюда тост и впилась в него зубами.
— А я так очень люблю угли. Прекрасно действуют на пищеварение.
Сет, рассмеявшись шутке, сел рядом с Эмми и стал расспрашивать, как она себя чувствует. Оба Коллинза, а также Баркер и Хосе, с любопытством наблюдавшие за разыгрывавшейся перед их глазами сценой, расслабились — Эмми разрядила обстановку. Каждый положил себе по полной тарелке кукурузных хлопьев.
— Как ваша рука? — спросила Жанна у Эмми, ставя на стол банку джема и садясь напротив Сета.
— Болит.
— Сегодня вы поедете в город на рентген, — твердо заявил Сет. — Даже если для этого мне придется связать вас и тащить силком.
— Хорошо. Меня отвезет Жанна.
Сет подавился кофе и закашлялся. Он поглядел слезящимися глазами на Эмми, перевел взгляд на Жанну, затем снова на Эмми.
— С каких это пор вы так легко соглашаетесь на мои предложения?
— С тех пор, как стала считать их разумными.
Настал черед Жанны посмеяться над ним. С искрящимися от удовольствия глазами она положила себе кукурузных хлопьев с фруктами.
— Что же разумного вы в этом нашли?
— А то, что мне необходимо навестить Сью Перрит. Да и проклятая рука болит больше, чем я предполагала. В моем возрасте уже нельзя ломать себе кости. Можно не дождаться, когда они срастутся.
Изложив эти доводы, не блиставшие железной логикой, Эмми прикончила свой тост.
Сет и остальные парни ели с таким аппетитом — только за ушами трещало. Жанне вспомнилось, что хлопья-мюсли — продукт довольно дорогой, а, следовательно, подавать их к завтраку каждый день не стоит. Ну что ж, придется делать тосты, Сету на потеху. В дополнение к ним, завтра она испечет печенье. Сет Броуди язык проглотит! Потягивая сок, она улыбнулась этой мысли.
— Что тут смешного? — спросил он.
— Ничего, — ответила она с самым невинным выражением лица. — Решительно ничего.
— Вы умеете ездить верхом? — не унимался Сет.
— В зависимости от того, что вы подразумеваете под верховой ездой.
Парни прыснули, но под строгим взглядом Сета сделали вид, что просто закашлялись.
— Я спрашиваю, можете ли вы сесть в седло, взять в руки повод и крикнуть лошади: «Пошла!» Можете ли, сидя в седле, направлять коня коленями, голосом и руками?
Жанна набрала в грудь побольше воздуха и расширила глаза. Медленно выдыхая, она произнесла:
— Нет.
Эмми рассмеялась, все остальные заулыбались, а Сет прорычал:
— Так я и знал. Значит, при клеймении скота пользы от вас, можно сказать, никакой.
— Я думала, что мои обязанности ограничатся кухней.
— Нет! Клеймение требует помощи от всех, — твердо заявил он, вгрызаясь в тост.
— Я могу научиться! — решительно заявила Жанна, сама удивляясь, откуда в ней такое упорство.
Сет пристально посмотрел на нее, но уголки его рта дрогнули, словно он старался сдержать смех.
— Это я уже слышал не раз.
Разговор перешел на повседневную жизнь ранчо, и Жанна перестала к нему прислушиваться.
Клеймение! Это должно быть занятно. Перед внутренним взором Жанны, поплыли кадры из старых голливудских фильмов. Вот, например, «Три мескитёра»[3]. Ковбои в живописных костюмах и их девицы сидят вокруг пылающего костра и поют под звуки гитары. Пригасив на ночь костер, они расстилают на земле спальные мешки, кладут голову на седло и спят под звездами. Совсем неплохое новое приключение. До сих пор Жанне никогда не доводилось спать возле костра.
— А сколько дней продолжается клеймение? — ни с того, ни с сего вмешалась она в разговор.
Застигнутые врасплох, все замолчали, но Сет отреагировал с ходу:
— Дней семь!
Целую неделю! Спать у костра, конечно, очень заманчиво, но как обойтись целую неделю без мытья? А как варить пищу на костре, при том, что она и вообще-то варить не умеет? Об этом и подумать страшно! Однако, чувствуя на себе испытующий взор Сета, Жанна кивнула и сказала:
— Прекрасно. А где вы храните лагерное снаряжение?
Эмми, подавившись куском, взглянула на своего партнера:
— Слыхал? Голыми руками ее не возьмешь.
— Задора больше, чем разума.
Жанна уже открыла рот, желая выразить протест, но ее опередила Эмми.
— Прекрати, сынок, — проговорила она. — Хоть ты и большой, но не настолько, чтобы я не могла перекинуть тебя через колено и отшлепать.
Эта перспектива рассмешила всех чуть ли не до слез. Уже встав из-за стола и направляясь к своим рабочим местам, мужчины все никак не могли успокоиться.
Сет, однако, за ними не последовал.
— Сдается мне, Жанна, вы неверно представляете себе, как происходит клеймение. Мы работаем со скотом — клеймим и делаем прививки — только в дневное время, а ночуем дома. Так что спим не под звездами.
Жанна, начавшая уже убирать со стола, как обычно, не могла позволить себе ударить в грязь лицом.
— Я знаю, — заявила она.
— Еще бы! Еще бы! Как же иначе!
Сет встал и направился к выходу.
— А еще кофе, Сет? — удивилась Эмми. — Ты же обычно выпиваешь две чашки.
Он взглянул сначала на нее, затем на Жанну.
— Нет уж, спасибо. Надо и о желудке подумать.
Борьба между ними не затихала, и Жанна с трудом удержалась от того, чтобы показать ему язык. Эмми, внимательно следившая за этим обменом любезностями, после некоторого раздумья сказала:
— Раз вы будете заняты на клеймении с утра и до позднего вечера, а готовить я все равно не могу, лучше мне, пожалуй, переждать это время у Эдит Коллинз. Сегодня непременно заедем к ней. А сейчас я пойду, уложу вещи.
— Можно оставить в ваше распоряжение Баркера, — сказал Сет, нахлобучивая шляпу. — Чтобы вы не были весь день в одиночестве.
— Да нет, мне хочется сменить обстановку. К тому же вчера, пока вы ездили с жеребенком к врачу, я разговаривала с Эдит по телефону. Она, по-видимому, собирается устроить состязания по бриджу.
— Но у вас же, растяжение!
Лицо Эмми стало лукавым.
— Независимо от какого бы то ни было растяжения, в тот день, когда я не смогу играть в бридж, я протяну ноги.
И она снова принялась за еду.
— Ну что ж, желаю удачи! — улыбнулся Сет.
— Вот за это спасибо, удача мне необходима!
Она стала прихлебывать кофе, а Жанна продолжала греметь посудой. Собрав со стола стопку тарелок и держа ее на вытянутых руках, Жанна обернулась к выходу и увидела Сета. Остановившись в коридоре, он смотрел прямо в открытую дверь ее спальни, где Жанна, торопясь утром за яйцами, оставила постель незастеленной.