Это длится недолго, никаких часов или «целой ночи». Реально — минут десять-пятнадцать, не больше. Можно и потерпеть. Я сказала «потерпеть», потому что мне по-прежнему приходится справляться с болью. Не так-то просто, оказалось, получать удовольствие.
Наконец, Сашка кончает и снимает презерватив. Теперь мы просто лежим рядом. Я касаюсь его лица. Мне нравится к нему прикасаться, гладить его. Мне нравится в нём всё, он почти идеален. Не полностью, конечно, полностью идеальна только я сама. Шучу, шучу.
— Ну как тебе? — спрашивает он.
— Мне понравилось. — Отчасти говорю правду. — На этот раз было немного мягче.
— А ты любишь помягче? — интересуется Сашка.
— Конечно, я же девочка. — Вспоминаю свои мечты о грубом сексе, почти об изнасиловании и понимаю, как же далеки они были от реальности. — Может, когда-нибудь потом мы попробуем что-то жёстче — с удушением, например.
— Обязательно попробуем, только не сейчас, — улыбается Сашка. — Спокойной ночи, любимая! — Он закрывает глаза и засыпает почти мгновенно.
А я ещё долго лежу и не могу уснуть. Мне постоянно мешают мысли о том, как всё наладится, как, наконец, перестанет болеть. Я ведь столько мечтала о сексе — и вот он, во всей красе и боли! Но теперь я хочу мастурбировать. Мне кажется, что до вершин удовольствия я только сама могу дойти, в одиночестве. Я долго лежу и думаю, идти или не идти в туалет. Мне так стыдно при Сашке это делать, ведь он же старался! А, может, дело совсем не в нём? Может, я сама во всём виновата.
«Конечно, — думаю. — Дело исключительно во мне. Я просто пока не нашла к себе какой-то ключик, ну, или организм перестраивается. Быстрей, бы уже перестроился! Сколько же ещё можно меня мучить!» Мне жалко себя до слёз. Ну почему я должна страдать, когда другие наслаждаются жизнью и сексом? Почему я должна терпеть боль и дискомфорт? За что мне это всё?
Глава 19
С утра я не хочу просыпаться. Долго валяюсь и потягиваюсь в полусне. Сашка не шумит, чтобы меня не будить, но по чуть-чуть собирается.
— Может, ты один пойдёшь, я дома посижу? — предлагаю.
— Вставай! — Он швыряет в меня подушку.
Я поднимаюсь и жалобно-жалобно на него смотрю:
— Ну, Са-а-аш, я полночи заснуть не могла, всё ворочалась.
— Да знаю я, будила меня несколько раз, — улыбается он. — Всегда так спишь?
— Да, мамка говорит, что иногда я даже зубами скриплю, — говорю я, и мне так себя жалко в этот момент, что я такая несчастная.
— Ну, хоть не храпишь, и то отлично, — отвечает Сашка. — А громко будешь скрипеть — отправишься спать в другую комнату.
«Этого ещё не хватало! Я только-только начала спать не одна, а с любимым человеком, и вот меня уже снова хотят отселить».
— Потерпишь. Купить тебе беруши? — иронично отмечаю я.
— Беруши? А что это?
— Пробки для ушей, как в «Том и Джерри».
— А-а-а! — смеётся Сашка и швыряет мне комбинезон.
Я надеваю под низ колготки, без трусов, носочки, наверх джемпер и комбез.
— А ты что, без трусиков?! — выпячивает глаза Сашка.
— А для тебя это новость? — заявляю. — Я часто без них.
— Ну не знаю… — говорит. — Я, например, не могу без трусов.
— Ты не носишь колготок. — Я вытягиваю ножку и натягиваю комбинезон. — Всё, я готова!
Мы быстро берём в аренду лыжи — и сразу на вершину. Сегодня я катаюсь лучше, намного лучше, такие завороты делаю! Ещё не как Сашка, но уже и не как вчера. Мне всё больше и больше нравится этот спорт, и этот снег и эти горы, и этот отдых.
«Так, на лыжах ездить научилась! Осталось научиться сосать и трахаться, но этим мы уже дома займёмся», — улыбаюсь я.
Вечером мы в ресторане, украшенном гирляндами и блёстками. Везде ёлочные игрушки. По телику крутят новогодние песни.
На мне чёрное платье с открытыми плечами и вырезом, лодочки на каблучках, мои любимые. На руках — браслетики, колечки и прочая бижутерия (люблю всякую мелочевку). Только на шее ничего, этот как бы намёк Сашке, что надо бы подарить, хотя он и так уже завалил меня всю подарками. На лице — привычный слой «штукатурки»: я без макияжа даже на гору не хожу, не то что на новогоднюю вечеринку. Тоналка, тени, стрелки, ресницы, губы. Колготки телесного цвета с белыми ободками наверху, отчего через вырезы в платье кажется, что это чулки. Под ними кружевные трусики. Лифчик я не надевала — не на что.
Все мужики на меня пялятся, пропяливают своими похотливыми глазками. И как Сашка этого не видит? Идёт со мной рядом, как мартовской кот, довольный, улыбается. Конечно, такую цыпочку отхватил! Но и сам он ничего так, стройный и красивый в этом смокинге, штанах со стрелками и в бабочке. Он реально нацепил бабочку, как какой-нибудь конферансье. Волосы уложил, чем-то похож стал на Щелкунчика или Стойкого Оловянного Солдатика. Такой строгий и всегда начеку. А на кого похожа я? Просто на его девушку. К ни го ед. нет
Да что я себя обманываю? Я похожа на шлюху. Я всегда на неё похожа, даже когда не наштукатурюсь. Может, у меня взгляд такой — блядский. Но первое впечатление обо мне всегда одно и то же: шлюха. Ну, а кто же ещё? Я уже привыкла к этому. И это ничего, что девственность я потеряла позавчера и до Сашки, считай, ни с кем даже не целовалась по-нормальному. Сашка — моё первое серьёзное увлечение и, надеюсь, последнее. С ужасом представляю, что я буду делать, если вдруг разлюблю его. Как же я без любви буду жить? Я ж усохну.
Смотрю на Сашку, провожу большим пальцем по его губам, типа, убираю крошку, а на самом деле просто хочу к нему прикоснуться. Нет, он слишком красив, я никогда не полюблю другого, такого просто не может быть! Ну, реально, а кто может быть красивее?
Он тоже поправляет на мне бретельки, но я же понимаю, что он тоже просто хочет прикоснуться к моей груди. Что же мы делаем здесь, когда так сильно хотим друг друга? Зачем теряем эти драгоценные секунды и растрачиваем нашу юность? А, ну да, мы же встречаем Новый год.
Я отворачиваюсь от Сашки и смотрю на экран телевизора. Там как раз выступает президент, бьют куранты. Сашка отрывает бутылку шампанского, которая охлаждалась в вазе со льдом, и разливает янтарную искристую жидкость по нашим фужерам. Я улыбаюсь ему, а он смотрит в мои глаза, и время для нас будто останавливается.
— Загадывай желание, — говорит он.
Я беру свой фужер, а он берёт свой. Мы скрещиваем руки и надпиваем. Я что, дурочка — пить целый бокал шампанского, особенно после того случая?
Играет живая музыка. Кто-то заказал старую, давно забытую песню: «Звёздочка моя ясная» — то ли Меладзе её поёт, то ли кто-то постарше.
Сашка жестом приглашает меня потанцевать, и я иду за ним. Мы — самая красивая пара на этом празднике. Звучат первые аккорды мелодии, и я растворяюсь в ней. Я смотрю в его глаза, а он смотрит в мои. Интересно, что он там видит?
— Ты сейчас такая красивая! — говорит он. Я кошусь на бокал в своей руке. Мы же ещё не допили, и желание не загадали. И тут он начинает подпевать:
— «Поздно мы с тобо-о-ой, поняли, что вдвоём вдвойне веселей. Даже проплыва-а-ать по небу, а не то что жить на земле».
Он идеально попадает в голос исполнителя.
— Ты так красиво поёшь, — шепчу я ему.
— А ты самая красивая на свете, — отвечает он, и наши губы сплетаются в поцелуе. Он обхватывает меня за талию и поднимает вверх; я чуть не разливаю свой бокал. Он опускает мне на ноги, я допиваю шампанское и загадываю желание:
«Пусть в Новом Году всё будет как в прежнем, только лучше. — Делаю маленькое уточнение: — Хочу, наконец, получать удовольствие от секса».
— Ну что, — говорит Сашка. — За то, чтобы новый год был лучше, чем предыдущий! — Он готовиться осушить свой бокал, но я показываю свой. Мой уже пуст.
— Пардон, — говорит он. Акробатическим жестом подхватывает со стола бутылку и наливает мне полный фужер, даже разливает немного.
— Смотрю, ты решила напиться как в тот раз, — подмигивает мне Сашка.
— Да, любимый, — говорю я и снова его целую — мне так нравится с ним целоваться! Мы допиваем шампанское и продолжаем танцевать под быструю музыку, как будто медленный танец не прекращался. Мы не хотим расставаться. Мы не расходимся, даже когда на танцполе остаёмся только мы одни, а музыки вообще никакой нет.