В довольно дорогом и пафосном центре города это было уникальное место — именно своей атмосферой, которая будто годами впитывала мысли и чувства специфических посетителей. Именно там многие поколения наших героев глотали перед выходом на акции обжигающий горячий чай и принесенную с собой холодную водку после. М. чувствовал там себя как дома, С. и Виктор этому месту были обязаны своим знакомством: они встретились там когда кто-то отмечал свежие белые шнурки.
К концу подходили первые пару литров пива. Виктор пил мажорный по местным понятиям портер «Балтика», остальные — что бог послал. Остальные участники истории не заставили долго себя ждать: в кабак явились З., знакомый читателю по опиздюлива-нию чуркогука возле крупного университета, и юноша, с которым М. и Виктор валили трофейного азера на Уралмаше. З. был одет по последней околофутбольной моде сезона: светло-голубая бейсболка Tommy Hilfiger, темно-синяя ветровка Aquascutum и едва вошедшие в тренд белые кроссовки на липучках. В вороте ветровки была видна породистая клетка Ben Sherman, а лицо хранило следы не менее породистых околофутбольных пиздюлей. С ними же были две девушки, вниманием которых сразу же завладели обходительный З. и Виктор.
Рекой текли рассказы о великих делах прошлого и современности, и в сизом от сигарет воздухе причудливо смешивались явь и странные образы, в которых кровь и смерть перемежались очарованием беззаботной юности. Все они были очень молоды — никому не было двадцати. Тогда казалось, что впереди это будет вечно — азарт, предвкушение победы, драйв, адреналин, бег, весна и алкоголь, красивые девочки и море свободы. С., которому в этот день исполнилось восемнадцать, вообще видел этот мир полем боя: со скалами, дикой природой, хачами и гуками, собственным страхом, а смыслом жизни видел адреналин — прелесть ей придавало только непрерывное чувство опасности. Пройдут годы, и в разной степени это поймут все: однажды попробовав, ты уже не можешь без этого. «Все, все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья.».
А пока наступил вечер, и сказанное, еще витавшее в воздухе, словно подталкивало героев к действию. Девочки были отправлены домой, и в роскошный майский вечер на улицы города вышел кошмар, лишь недавно являвшийся стайкой молодежи.
Сетевые теоретики самообороны очень любят рассуждать по поводу боя против группы и вопросов численного превосходства. Почему-то ужас им внушают большие цифры: десять, двадцать человек. Любой практик знает, что для того чтобы сделать де-сять-двадцать человек по-настоящему единым целым, требуется масса труда и специфические тренировки, с обязательным определением звеньевых, разбивкой по рядам и отработкой командных действий. Знают это все — от участников бугуртов до околофутбола. Со стороны это практически не видно: очень многими знатоками тактики например от истфехта тот же околофутбол воспринимается как неорганизованная толпа, несмотря на порой точнейшие тактические построения формаций. Также взгляду неопытному со стороны не видны нюансы действий группы в процессе акции: разница между идеально сработанным составом и толпой видна не сразу и не всем.
Пятеро — много это или мало? Для любого понимающего человека ясно, что это — оптимальный состав для автономного акционирования. Менее четверых — можно огрести от двух жертв, окажись одна способна противостоять один на один; больше пятерых — уже сложно даже просто пройти по улице, не привлекая к себе внимания. Сложно потеряться в толпе и в транспорте, а в процессе акции скорее всего бойцы будут толпиться, мешая бить друг другу. Пятеро же сработанных людей способны как результативно накрыть од-ного-двух, так и погнать состав втрое больше: если в неупорядоченном сборище из десяти человек драться с противником одновременно будут двое или трое, то тесно сбитый состав из пятерых, грамотно маневрируя или встав в узком месте, может встретить врага как единый организм с двумя десятками конечностей. Многое лежит здесь на уровне ощущений: чувство локтя и спины товарища, а также качество, веками считавшееся главной доблестью солдата: стойкость. Для группового боя поражением грозит даже не то, кто хуже дрался, а то, кто первым побежал. Нет страшнее греха перед товарищами, чем побежать первому, и нет высшей доблести чем стоять до конца. Великий закон группового боя гласит — «количество говна не влияет на его качество», и это истинная мудрость.