– Смейся, смейся, Алжен. – целясь в улепетывающего орка, съязвил Дызинсин. – Ты просто не хочешь признавать, что мой улов в броне поразительнее твоих двух примитивных шагоходов.
– Ты читаешь меня, как открытую книгу, брат. – согласившись, собеседник положил руку на плечо приятеля и, всмотревшись в глаза, спрятанные за ретинальными линзами, нажал пальцем другой руки на курок, не глядя поражая убегающих трусов. – Знаешь, хоть сам способ, возможно, был чересчур показным, но, тем не менее, это выглядело великолепно.
– Благодарю за столь положительную оценку. И… Знаешь, Алжен, если бы меня одного отправляли умерщвлять ксеносов… Кто бы тогда вызывал смех на твоей хмурой и самодовольной физиономии? – улыбнулся Дызинсин, скрывая зубы под вторым, керамитовым лицом.
Болтерный град, бьющий снарядами в спины, валил наземь покидающих поле боя орков. Некоторые братья седлали коней, дабы догнать и закончить эту резню, пока Сыкрин и Джогатен, шагая меж орочьих трупов, дабы выискать и добить остатки, рассуждали насчет произошедшего и организации последующих действий.
– Это было… Кхм, весело. – давя очередную голову, подвел итог Джогатен.
– А я о чем тебе говорил, брат? Тебе, мне, нашим братьям, это было необходимо. Снять напряжение, взгроможденное на наши души рутинной работой среди звезд во имя Императора. – шутя, упрекнул друга капеллан, прижимая подошвой спину пытавшегося уползти оркоида и размозжив его голову торцевой частью крозиуса.
– Даже дышать стало немного легче. – с облегчением выдохнул Джогатен. – Но нам нужно скорее укрепить позиции. Я свяжусь с кораблем.
Добив выживших, Джогатен, под стихающие напевы Кантриера, связался с капитанским мостиком боевой баржи, дрейфующей в верхних слоях атмосферы.
– Джогатен Длани Шторма, местность очищена. Можно устанавливать укрепления.
– Вас поняла, лорд Джогатен. Сию секунду начинаем развёртывание. – отчиталась властительница судна. – В ближайшее время, на верхушке холма к юго-западу от вас расположиться полевая крепость-аванпост с отделением ауксилариев, в составе десяти человек.
В то же время, Сыкрин установил двухстороннюю связь со своим маленьким и далеким подопечным.
– Драз Кантриер… Все закончилось. Отдохни. – почти прошептал капеллан, под длительные и стихающие пассажи музыканта. – Ты отлично проявил себя сегодня.
– Б-благодарю, господин Сыкрин. – тяжело дыша, отозвался летописец. – Я… Мне и правда нужно немного отдыха.
– Гинс Найзер. – обратился космодесантник к надзирателю Кантриера. – Помнишь, о чем мы говорили?
– Кибернетическая память не способна забыть что бы то ни было.
– Видимо, это означает «да». – съехидничал Астартес. – Вручи ему браслет.
Гусеницы Механикум шипели, пока тот приближался к Кантриеру.
– Драз Кантриер, это браслет-маяк. Он будет оповещать тебя, когда мне и моим братьям понадобиться твое ремесло. – говорил космодесантник, пока техножрец передавал музыканту устройство. – Дело в том, что планета огромна, племена орков мелки, а разделяться со своими братьями я не намерен, даже несмотря на то, что зеленые ничтожества хрупки. Могут пройти и, скорее всего, пройдут дни, прежде чем мы встретим их снова. И года прежде, чем этот поход закончится. Поэтому, дабы не привязывать тебя цепями к твоему рабочему месту, каждый раз, когда твоя музыка будет нужна нашим сознаниям, браслет уведомит тебя об этом. В другое же время, ты волен заниматься своими делами. Но помни, что любое мастерство требует оттачивания, поэтому не позволь своей любви к музыке затупиться.
– Да, мой лорд. – надевая браслет, откликнулся Кантриер. – Я потрачу каждую возможную секунду времени на службу вам и вашей роте.
– Отлично. Я в тебе не сомневался. Не забывай об отдыхе, ступай. Бессильная, бездушная музыка от которой слипаются веки это не то, что нам нужно.
– Да, еще раз благодарю вас, господин Сыкрин. – уходя, добавил Драз Кантриер.
– Хорошо… Отключаюсь, Найзер. А хотя, – ловя момент, заметил капеллан. – Знаешь, что, Механикум?
– Нет. Необходимо больше данных для того, чтобы выработать наиболее вероятное предположение. – отрезал трансмеханик.
– Именно. Хах, мне кажется, тебе бы понравилось на этих равнинах. Эта планета очень похожа на тебя. Такая же холодная и безжизненная. – сказал Сыкрин, рассчитывая задеть то чувство гордости, которого сам себя лишил Найзер много лет назад, скорее всего, заменив его некой более практичной аугментацией.
– Опять твой «юмор», Сыкрин. Твой удивительный талант в том, что ты способен изрекать речи способные надоесть даже машинному сознанию. С первого раза. Отключаю тебя. – закончил разговор техножрец.
– Никогда не пойму ни его, ни его марсианских сородичей. Ему же хуже, что не может насладиться остротой моей иронии и колкости. – разочарованно подытожил космодесантник.
Два брата, закончив свои переговоры, синхронно, будто отражения, повернулись друг к другу.
– Что сказала капитан? – спросил Сыкрин, хватая позвоночник орочьего трупа и вскидывая мертвое тело на другого мертвеца.
– Что ждать долго нам не предстоит. Что ты делаешь?
– Думаю, тебе все-таки нужно проверить зрение у апотекария, брат, если ты не видишь, что я делаю. Я создаю сидение, подчеркивающее мои воинские заслуги. Ведь что может подчеркнуть их сильнее, чем гора трупов, на которую можно воссесть, а? – водружая мертвого орка на тушу его соплеменника, ответил капеллан.
– Это глупость и баловство, Сыкрин. – сжав зубы, огрызнулся Джогатен.
– Это твоя точка зрения. А что ты предлагаешь делать? – расположившись на троне, созданном из плоти поверженных врагов, искренне, без какой-либо дерзости, поинтересовался космодесантник. – Наши братья преследуют этих жалких трусов, если они их еще не прикончили, и их вполне достаточно для того, чтобы разобраться с этими остатками. Ждать, как ты сам сказал, нам надо будет недолго. А сидеть и ждать на обычном сидении моего мотоцикла — самое типичное и неинтересное действие, которое я могу совершить. Тем более, орки, в целом, ни на что не годны, кроме как быть мебелью для нас. Это их самое великое достижение.
– Кровь Хана… – потирая пальцами брови шлема и опустив голову, взмолился капитан.
– Не будь таким скучным, брат. – закидывая ногу на подставку, которой являлась орочья голова, убеждал товарища капеллан. – Уверяю тебя, сидеть долго я так не буду. Потому что, как ты и сам слышишь, начался дождь.
Смотревшие друг на друга легионеры, одновременно почувствовали, как громадные металлические капли пронзили слой атмосферы. Гул, становился все громче и, окинув взглядом небеса, братья наконец узрели, что было его причиной. Гигантская капсула, содержавшая в себе элементы модульных укреплений, пронзила облака, разорвав их на части, подобно болт-снаряду, пробившему плоть.
Огненный эллипс впился в поверхность холма, стоящую впритык к, созданными природой, стенам величавого ледника. Мощь приземления была настолько велика, что, даже находясь примерно в миле от эпицентра, воинов окатил созданный ударной волной ледяной ветер.
– Хвала Хану. – возрадовался Джогатен. – Вставай, брат. Пойдем. Нам необходимо закрепиться там, как можно раньше.
– Ах… Ладно. Пошли. – закатив глаза, отозвался воин, вставая со своего престола и давя части тел ксеносов, оказавшихся под ступнями силовой брони.
Перед тем как оседлать свою верную лошадь с кожей из виртуозного сплава, капитан окинул взглядом поле битвы. На багряном полу этой обители беспощадности стояли сотни разнообразных предметов интерьера, коими стали отрубленные головы и конечности ксеносов. Картина могла поразить и поражала нотки души, даже закаленного в неисчислимых битвах воителя V-го легиона. Чогориец немного съежился, садясь за руль гравицикла. Но это ощущение быстро покинуло его и расположившись на преданном ему транспорте, он плавно повернул рукой ручку хода и, набирая небольшую скорость, медленно двинулся в сторону своей будущей крепости.