Там, куда направлялся Сенгур, воины уже вовсю разминались перед спаррингом. Даджай хрустел костяшками, а Сыкрин, избавляясь от физической скованности, потягивал плечи. Со стороны казалось, что картина является древней терранской фреской о страшном, непобедимом гиганте и, сомнительно великом в боевом ремесле, обычном человеке. Настолько сильно разнились фигуры двух дуэлянтов. Тем не менее, по сравнению с каждым из них, средний мужчина все равно выглядел, как ничтожное, мелкое насекомое. Поле боя керамитовых атлантов, окружили их собратья. Некоторые из них вкусили хлеба, поэтому всё чего они желали сейчас это зрелищ. Другим же не надобно было насыщаться яствами, для того чтобы в полной мере насладиться лицезрением достойной драки.
– Я слышал, ты смог дать Джогатену прочувствовать вкус поражения. – похвалил соперника Даджай. – Неожиданно. Один из грязных приёмов, которому тебя научили в IX-м легионе? Несколько лет, проведённых вдали от дома, должны были наложить на твои сердца отпечаток не меньше, чем молния, рассекающая лицо Хана.
– Уроки, полученные мною у сынов Сангвиния, не имеют ничего общего с физическим сражением, брат. – Буревестник легонько постучал пальцем по виску. – Так что, мы начнём? А то твоя пустая бравада заставляет меня сомневаться в том, что я достоин носить звание капеллана.
– Мне звание капеллана ни к чему, достаточно моего прозвища. – возгордился Даджай. – Так что, да, начнём. Как насчёт обычного кулачного боя, для начала? А потом, коль захочешь, можем схлестнуться в Duellem Extremis. – предложил Черный Топор.
– Не думаю, что захочу, поэтому приступим, Медведь. На кулаках. Как мужчины. – усмехнулся Сыкрин.
Наполнив уши зрителей хохотом, братья метнулись друг к другу. Даджай был грозным и большим противником, в полной мере заслужив свое прозвище, чья защита была непоколебима. Он готов был выдержать сотни, тысячи ударов и всё равно стоять дальше. Став в стойку, Черный Топор приготовился к атаке собрата. Она не заставила себя ждать. Вороной воин, подбежал к противнику и нанёс удар по лицу, из-за чего от шлема Даджая полетели искры. Скрежет металла не утихал, пока Сыкрин пробивал сквозь керамит удары под дых. Грохот напоминал стук молота по наковальне. Натиск капеллана не слабел, получая одобрение в виде улюлюканья толпы. Но Даджай тоже был гораздо более опытным в военном ремесле.
Пока Сыкрин продолжал наносить урон, Черный Топор сжал кулаки и сокрушил спину противника. Выбив воздух из лёгких соперника, Даджай улыбнулся. Упав на живот, Сыкрин перекатился на спину.
– Раз! Два! – отсчитывали секунды до поражения поверженного легионера собравшиеся.
Когда капеллан узрел несущийся в его лицо кулак, время замедлилось. Лежащий на спине легионер, во время этого просвета, мог разглядеть и прочувствовать всё, что было перед его глазами. Кружащиеся в ледяном вихре снежинки, боевые царапины на броне Даджая, бушующие тучи высоко в небе. Но роковая кувалда неслась без остановки, загораживая вид. Спасаясь, Сыкрин отдёрнул голову, отчего рука лишь слегка поцарапала керамитовую щеку. Взрыв, созданный ударом по заснеженной земле, поднял вверх кучу снега.
Ловя момент, Сыкрин перекатился на расстояние, где вскакивание будет безопасным. Поднявшись на колено, Астартес зачерпнул горсть снега, пока Даджай, довольный умелым манёвром оппонента, хлопнул в ладоши и волновым движением руки подзывал продолжить схватку. Двигаясь в сторону противника, Сыкрин метнул ему в ретинальные глаза комок снега, вызвав моментное замешательство. Но даже сотой доли секунды для капеллана было более, чем достаточно. Удар в гидравлический сустав правой ноги заставил противника еле согнуть колено. Но победа еще не была безоговорочной. Сыкрин «аплодировал» самому себе, ударив железными ладонями по областям шлема, защищающим уши. Даджай взвыл от боли, но всего на секунду, после чего продолжил смеяться, стоя на одном колене перед оппонентом. Буревестник запрокинул голову, готовясь нанести удар и уже почти поразил керамитовым лбом лицо врага, но тот его опередил. Резкое движение направило макушку Медведя прямо в то место, где за шлемом должен располагаться нос.
Такая атака, ввиду своей неожиданности и умелого исполнения, ошарашила Сыкрина. Он начал шататься и понемногу пятиться назад. Гигант же, закованный в броню, встал с колен с ощутимой тяжестью. По сторонам были слышны малоразборчивые возгласы. Крики «Сыкрин!» и «Даджай!», с течением времени прояснялись. Наступая, словно дредноут над гретчином, Даджай приближался к жертве. Но тот гретчин, в черной, как смоль, броне и со шлемом, формы скалящегося черепа, был готов к сражению. Всегда.
Правый кулак, просвистев рядом с ухом Сыкрина, обрисовал светло-серую дугу. Капеллан, не смещая корпус, ударил соперника в лицо снизу десницей, так что атакующая конечность противника оказалась меж головой и рукой контратакующего легионера. Разместив свою правую ногу за правой ногой Даджая, Сыкрин обхватил его шлем и начал давить вперёд. Черный Топор сдаваться не хотел. Как и Буревестник. Потому капеллан решил запросить поддержку. Кавалерия в виде левой руки начала бомбардировать правый бок легионера, отчего он более не мог стоять на своём. Согнувшись под напором противника, Даджай потерял контроль над ситуацией. Сыкрин не останавливался, вдавив затылок оппонента в мелкий сугроб, подняв снег ввысь.
– Раз! Два! Три!!! Сыкрин победил! – заорали вокруг легионеры.
– Ого. – лежа на спине, сказал Даджай. – Фух. Это было весело.
– Да. Помочь встать? – протянул руку победитель.
– Пожалуйста. – поднимаясь, усмехнулся проигравший. – Всё-таки эта жажда ярости, битвы… Крови, видимо, передалась тебе от крылатых нефилимов Великого Ангела. Хвала Кагану и Императору, что философские трактаты, содержащие в себе тонкости искусства капеллана, и прочие премудрости, это не всё что ты подчерпнул там во время обучения. – похлопав по плечу, похвалил друга Даджай.
– Скорее всего, так и есть, хоть иногда мне и стыдно это признавать. В любом случае, я рад, что могу дать тебе достойную драку, брат. – сжав запястье друга секунду назад бывшего врагом, слегка смутился Сыкрин.
Наблюдавшие за спаррингом, капитаны братств стояли немного вдалеке, опираясь на стену ангара. Джогатен и Сенгур просто наблюдали. Молча. Короткая перепалка, вызванная идущими в их сторону братьями, не оставила желания разговаривать. К ним приблизились Сыкрин и Даджай. Сняв шлемы, они взглянули в лица своих капитанов и ощутили убивающее напряжение.
– Что произошло? Джогатен, Сенгур? Тревоги нет, как и лица на вас. – первым заговорил Даджай.
– Сюда идут сыны Альфария. – ответил Сенгур хан.
– Вот так? Удивительно, что за семь лет мы не встретили каждый из 17-ти легионов. – сверкнул зубами Сыкрин. – Так, а такие серьезные вы почему? Наши братья здесь. Мы их приютим. Если же надо, отправим к их отцу. Разве встреча товарищей — это не радостная новость?
– Я подумал так же. Но Сенгур моего оптимизма не разделяет. – ответил Джогатен.
– Отчего же? – поднял бровь Даджай.
– От того, что я в них не уверен. Пока не убедимся, что это не одна из возможных манипуляций зеленомордых. – фыркнул Сенгур. – Да и вообще не нравятся мне эти изворотливые змеёныши.
– Ха-ха-ха-ха-ха! – разразился смехом капеллан. – Дружище, ксеносы, особенно орки, чересчур тупоголовы для таких хитроумных операций. Это точно наши братья. Так что, я пойду к рядовым Гитану и Бентаму, пусть приготовят побольше угощений.
– А я почищу свою саблю. Негоже встречать товарищей с грязным оружием. – сказал Джогатен. – И тебе не советую грустить без причины, Сенгур.
Капитан двинулся в оружейную, дабы позаботиться о клинке, оставив Черных Топоров одних у стены ангара.
Спустя полчаса, Джогатен стоял там же, где узнал о приближении воинов ХХ-го легиона. Закованные в керамит сапфирового цвета воины были отчетливо видны, стоя в ста метрах от ворот цитадели. Джогатен взял микрофон, подключенный к громкоговорителю, и заговорил.
– Сыны лорда Альфария! Я верю, что это вы, но дабы растворить в буре сомнения моих братьев, подтвердите имперскую кодировку! – пересиливая метель, раздался голос капитана Буревестников.