– Примарх на С4. – велел Джогатен и задумался, пока фигура, подчинившись его голосу холодно и жестоко прикончила противника, нанёсшего удар. Мощнейшая миниатюра уже ходила и теперь Хан вынуждал её сделать ход снова — туда, где он попадёт под атаку.
– Легионер С6. Наступили темнейшие времена, которые когда-либо познает вселенная, Джогатен. Я ожидал от моих сыновей поддержки, рвения в бой. А не предательства.
– Наше рвение пыталось следовать за тобой, отец, но сомнения, порождённые природой Того, кому мы служим, увели эту жажду в другое русло. Легионер Е2-Е4.
– Гравицикл B8-D7. Джогатен, что случается с приручённым зверем, отвергнувшим хозяина? Он изнемогает. Слоняясь в одиночестве, без цели, животное, воспитанное служить и помогать, дичает и превращается в бешеную тень бывшего величия.
– Дредноут на D1. Но разве жажда лучшего не является воплощением жизни?
– Не в этом случае. Гравицикл D7-B6.
– Но, когда хозяин не чтит своего питомца, не заботиться о его достатке, не внимает его словам, что тогда? Имеет ли тогда тот зверь право выбора? Права на поиск лучшего? Примарх С4-С5.
– Нет, не имеет. Потому что верный зверь будет стоять до конца. Отстаивая жизнь хозяина. И свою честь. Сцепив багровые от крови клыки, преданный пёс будет биться до своей смерти. Библиарий на G4.
– А тебе, отец? Тебе не страшно, что в последний момент, когда смерть выдохом будет заставлять затылок леденеть, а конечности не будут слушаться от полученных ран, тебе не страшно, что тогда верный пёс поймёт, что он был не прав? Что он бился зря? Библиарий на G5. – сказал Джогатен, пока фигуры маневрировали меж друг друга.
– Нет, Джогатен. Потому что я тоже сомневался в том на какую сторону нам встать. – Каган поймал удивлённый взгляд сына. – Когда я узнал, что произошло с Магнусом, то пришёл в ужас. Но затем горечь растворилась в гневе, который должен был обрушиться на виновного. Сначала выбор пал на Лемана Русса, который казался мне единственным виновником произошедшего с Магнусом. Но потом, после того как я встретился со своим братом, Мортарионом, на пропахшей смертью земле Просперо, мои глаза открылись и увидели правду. Вина в первую очередь лежит на Хорусе. Дело теперь, Джогатен, в мести за брата. И обман. За лживые козни, которые строил Воитель. За нашими поступками не кроятся лицемерные планы. И сражаемся мы не манипуляциями, а клинком. Гравицикл на А4. – приказал Каган фигуре. – Мы прямы, как лезвие меча.
– Примарх на А3. – Джогатен испытал странное ощущение. Легионес Астартес, эти генно-модифицированные ангелы смерти не чувствовали боли, в её обычном для человека понимании, но горечь, принесённая чувством вины, начала сжигать изменника изнутри.
– Гравицикл уничтожает гравицикл. А4-С3. – велел Хан Ханов.
Этот ход стал началом конца. На следующем ходу, по приказу Джогатена, миниатюрный легионер сшиб прикончившее его товарища транспортное средство. Началась мясорубка. Фигуры приняли приглашение на кровавый бал. Секунды раздумий медленно перетекли в минуты, десятки минут, и два полководца вошли в эндшпиль.
Джогатен съёжился, когда его уши заполнил еле слышимый звон. Он подвёл глаза. За Каганом, рассматривающим доску, возник преданный товарищ.
– Дредноут на Е1, Джогатен. Это будет хорошим ходом. Спаси бедного ветерана от атаки гравицикла. – советовал мерцающий в блеклой дымке дух капеллана.
Пытаясь не отвлекаться на сгорбившегося над Джагатаем призрака, Джогатен подумал: «Нет, это глупый ход.». Но тень эти слова не остановили.
– Спаси его, Джогатен. – звон начал усиливаться, делая каждую секунду ожидания невыносимей. – Спаси его, как не спас меня.
Джогатен поморщился от боли в ушах, но не подал виду, а затем, подчинившись совету мертвеца, отдал ошибочный приказ, обрекая боевую машину на верную смерть.
– Дредноут на Е1…
– Видимо, сохранять жизни — это не твоё, Джогатен. – улыбнулось видение начавшими гнить зубами, после чего исчезло.
– Джогатен… В этом твоя ошибка. Ты отчаянно пытаешься биться. Но ты не смотришь на общую картину. Поэтому ты проиграл, поверив Хасику. Поэтому ты проиграешь и сейчас. Дредноут на Е1. – миниатюра Кагана с разбегу протаранила ждавшую смерть фигуру Джогатена.
– За всё приходится платить. Гравицикл на Е1. – сказал отступник, повелевая фигуре отомстить за смерть крохотного сослуживца.
– Так и есть. Ты же осознаёшь, что последует за концом этой игры? – поднял бровь Джагатай и посмотрел в наполненные гнётом глаза Джогатена. – Библиарий на D5.
– Да. Тол-сёкан. Искупающее вину самоубийство. – ответил Джогатен и сделал тревожный вдох. Он уже не думал о битве, происходящей на его глазах. Он упал в море воспоминаний и задумался над тем, что случилось бы, не встань он на сторону Хасика.
– Ты уже выбрал своего нойкур туса шину? – поинтересовался примарх.
– Да… Им будет Сай Гон. – По щеке Джогатена прокатилась слеза. Слеза, полная осознания той боли, которую он причинил отцу, Сыкрину и себе. – Гравицикл на F3… Таков закон Чогориса.
– Гравицикл на Е4. Хорошо, что эта новость не застаёт тебя врасплох. Ты никогда не думал о том, как сильно мы похожи, Джогатен? – спросил Джагатай противника.
– Иногда. Как и все братья. – каждое последующее действие давалось отступнику всё труднее. Лёгкие заполнила тоска, руки сковала печаль, а голос, будто непокорная лошадь, не хотел говорить слова тем тоном, который пытался выжать из остатков бывалой стойкости Джогатен. – Примарх на B8.
– Я говорю немного о другом. О схожести наших судеб. Твой лучший друг возвышался над остальными, благодаря своей духовности. Ты сомневался в своём отце, пока твои сомнения не лишили тебя близкого сердцу товарища. Почти, как я. Я сражаюсь за Отца, которого никогда не любил, против некогда любимого брата. Защищаю империю, которой никогда не был нужен, против армии, которая приняла бы меня без промедления. А теперь ответь на мой последний вопрос, Джогатен. – Хана уже не заботила участь фигур. И Каган, и Джогатен понимали, кто победит в этом миниатюрном сражении. Джагатай встал из-за стула. – Почему ты до конца стоял за Хасика? А я стою за Императора? Почему, Джогатен?
Последние слова вернули изменника в покрытую мраком камеру. В агонию, нагоняемую на узника злым, неспокойным кошмаром. Но предатель отринул глупый мираж, собрал оставшуюся силу в кулак и сказал единственно верный ответ, заключавшийся в главной заповеди легиона Белых Шрамов.
Боевой Ястреб Чогориса смотрел на сына с высоты своего гигантического роста, ожидая ответа. Джагатай знал, что Джогатен всё понимает, как и понимал, когда решился на мятеж и не отступил.
– Потому что я дал Хасику клятву. И её нельзя нарушить.
Джогатен ощутил на себе взгляд, но не злой или грустный. Он поднял голову и встретился глазами с примархом. Полубог улыбался. Даже блудный сын может наполнить душу гордостью.
– И ты её не нарушил. Ты сдержал своё слово до самого конца. До конца Хасика. Поэтому теперь поклянись мне, что ты никогда не предашь меня вновь, сын.
Повинуясь, Джогатен встал из-за стола и склонил колени и голову перед отцом.
– Я клянусь, что никогда не предам тебя, и сделаю всё, что ты пожелаешь, для того чтобы смыть свой позор. – покаялся Джогатен.
– Встань. – приказал Хан и направился в сторону своего трона.
Джогатен последовал за ним. Оказавшись опять в тронном зале, наполненный решимостью искупить вину сын, склонил колени и ждал. Каган велел привести всех мятежников. Собрать их перед ним. Несколько часов Джогатен сидел и ожидал, пока соберутся все бунтовщики и Джагатай Хан поведает им о их судьбе. Когда последний предатель зашёл в зал, Джогатен поднял голову и оглянулся по сторонам. Зал заполонили люди без доспехов, пока их братья смотрели на них, стоя на верхних террасах или подле стен. Хан же сидел прямо перед Джогатеном. Неспешно он встал и подошёл ещё ближе.
– Дети! Многие из вас уже приготовились принять свою судьбу согласно законам Чогориса. Тол-сёкан… Но моё слово – закон, которому заповеди Альтаки не чета. Я вижу раскаяние в ваших глазах, вижу, как вина съедает вас изнутри, вижу, как вашим душам недостаёт былой чести. Поэтому я даю вам второй и последний шанс, шанс искупить свою вину. Вы станете «Кающимися», «Сагьяр Мазан». В кровопролитиях вы сможете побороться за мою милость. И тот из вас, кто достойно себя покажет в страшнейших из битв, забрав с собой бессчётное количество врагов, встретит меня на великой охоте среди грозовых туч.