— Да ладно тебе, Клава.
— Ну, девочки, не обижайтесь, — просит Ксеня. — Я завтра отработаю…
Ей поскорей бы уйти от их дружелюбия, от молчаливых упреков.
На прощанье кричат:
— Толику что-нибудь передать?
Ах, зачем они так!
И она, спасаясь от них, подходит к Сереже. Сережа берет ее под руку и на виду у всех ведет в ресторан.
В ресторане они идут по ковру. Все на них смотрят. Знакомых здесь не меньше, чем на улице. Вон библиотекарша. Вот учитель пения. А Сережа, вот стыд, словно к венцу ведет.
— Нет мест, — говорит официантка. Посмотрела на Ксеню, узнала.
— Ничего, — отвечает Сережа, — мы найдем.
Вдруг из дальнего угла машет им Софья Марковна:
— Сережа, сюда!
Софья Марковна, полная дама — все приглашают:
— Устраивайтесь за нашим столиком.
С Толиком?.. Да нет, за столиком! Ах, господи, что же это она…
Подвигают стулья, усаживаются. За столиком — это другое дело.
Софья Марковна что-то шепчет режиссеру. Он взглядывает на Ксеню, кивает:
— Да… да…
— Ты купалась? — спрашивает Сережа Таню.
— Конечно.
— Где?
— Я? В речке, за мостом, где и все. А вы, милостивый государь, конечно, нашли себе родничок?
Какая она красивая! На Ксеню, как и прежде, совсем не смотрит, как будто ее нет.
— А мы выше, — говорит Сережа, будто оправдываясь. — Мы выше. Ксеня меня спасла.
— Да ну! — удивляется полная дама и пучит глаза. — От чего?
— Идиотов на байдарках видели?
— Видели! — говорит дама. — Один даже перевернулся!
— Ну вот. Это бог покарал. Чуть не зашибли веслом. Ксеня, скажи!
А Ксеня молчит. У Ксени голова пошла кругом. Все что-то спрашивают, предлагают, подсовывают.
— Сережа! — командует Софья Марковна. — Налей Ксене вина.
— Ксеня, положить вам редиски? — спрашивает Сережа.
— А Ксене разрешает мама пить вино? — спрашивает Таня.
А полная дама подбадривает:
— Вы кушайте, кушайте, Ксеня. Накладывайте себе салату.
Ксеня держится прямо, как струночка.
— Нет, вы посмотрите, — говорит Софья Марковна режиссеру, но так, что всем слышно, — вы посмотрите, как она ест!
Ксеня заливается краской.
Как она ест? Очень просто. Ест, как всегда.
А вот гудит за спиной знакомый голос. Ксеня оглядывается — через несколько столиков от нее стоит черный монах. И с ним еще какие-то люди. А среди них — вот неожиданность! — Ксенин отец. Все держат в руках стаканы. Отец разливает пиво.
Ксеня прячет лицо, наклоняется над столом.
— Я бы на месте Ветрова в такую жару не поехал, — говорит Сережа.
— К счастью, — замечает Таня, — в нашей группе все на своих местах.
Сережа улыбается:
— Хотите уколоть, сударыня? Глупо.
— Не ссорьтесь, дети! — говорит Софья Марковна. — Ветров, конечно, приедет. Надо-знать Ветрова!
Только бы он не подошел сейчас, Ксенин отец!
Через минуту она, как бы невзначай, оглядывается. Ни монаха, ни отца возле столика уже нет.
После обеда ее приглашают в гости. Сережа приглашает. Софья Марковна приглашает. А Таня молчит.
Нет, Ксеня не пойдет. Через полчаса она явится на площадь. А сейчас у нее важное дело. Если бы не дело, тогда, пожалуй. Но и то, как знать…
Нужно ей повидать отца. Обсудить положение. Пусть он за нее дома поагитирует. Правда, из отца агитатор плохой. Плохой, прямо-таки никудышный. Ну, а так-то Ксеня в своем красном сарафане и вовсе одна.
По пути ей встречается почтальон. Несет обеденную почту, сумка полная. Улыбается Ксене, как своей.
— Здравствуйте, — говорит, — видел, видел. С успехом. Очень рад за вас. А про Калаушина сказали?
— Про какого? — вспоминает Ксеня. — Ах, нет!..
— Вы скажите им, — говорит почтальон строго, — они не знают. Могут выйти недоразумения.
— Хорошо, хорошо, — торопится от него Ксеня.
Почтальон загибает пальцы:
— Значит, был Сизов, был Касперов и был… значит, Розенкамп…
А вот и отец. Сидит на траве в парке. Перед ним на коленях черный монах. Тут же и сивый, — подложив под голову руки, спит под кустом.
Отец улыбается, слушает монаха. Тот трясет бородой, разводит руками.
Ксеня подходит ближе. Что за разговоры у отца с монахами, что за дела?
— Ты подожди, — говорит монах отцу, — я ведь не шучу, Данилыч. Ты что, сомневаешься, что ли?
— Да вот как-то мне сомнительно… — улыбается отец и чешет затылок.
— Да полно тебе, никто и не заметит подмены, вот тебе крест!
На что ж это они его подбивают? На подмену какую-то. Ксеня говорит: