— Успеем… Ну, а что у тебя в правом углу? Дырка?
— Сам ты дырка! — крикнули из толпы. — Не бойся, Филя, ему и не забить!
А Генеральский громче всех:
— На встрече с солдатами три мяча пропустил! И-эх!..
Малага разбежался, но у самого мяча сделал поворот и ударил по мальчишкам. Они рассыпались в разные стороны, а Малага, уткнув руки в бока, захохотал.
— Эй, еловы шишки, пасни мяч сюда! — кричал он. — Да не бойтесь. Я дядя добрый!
Ему кинули мяч, он ударил по воротам, и Филя опять отбил. Он стоял, согнувшись, сухонький, покрытый грязью и синяками, и только глаза его исподлобья следили за Малагой.
Все мальчишки переместились теперь к воротам, облепили штанги, и Малага остался один.
— Смотри-ка, новый Яшин выискался! — сказал он Артему, но сделался вдруг серьезным, скинул пиджак, снял с правой ноги ботинок и отошел на несколько шагов от мяча.
— Ты и штаны скинь, Малага! — кричали мальчишки. — Скорей попадешь!
— Это зло его берет, что кубок районный проиграли!
Но Малага как будто ничего не слышал, он только прощупал Филю глазами и, подбежав, сильно ударил по мячу.
Мяч просвистел, ударил Филю в лицо, сбил его с ног и отскочил.
Филя встал, поправил кепчонку. Из губы его текла кровь. Он был бледен и только потуже натягивал на больную руку перчатку. Мальчишки приумолкли, беспокойно поглядывая то на него, то на Малагу.
«Ну всё, — подумал Филя, — еще такой удар, и пойду домой. Коленка шибко болит. И голова кружится…»
— Автобус, Малага! — крикнул, подымаясь со скамейки Артем.
— Ничего, — сказал Малага, не сводя с Фили глаз. — Минут десять еще постоит.
— Пойдем, — сказал Артем, взяв его за рукав. — Очумел совсем. На пацанах хочешь отыграться…
— Не тронь!.. Мне из принципа надо ему забить!
— Малага — дырка! — крикнул Генеральский, подпрыгивая и размахивая руками. — Чучело ты, а не вратарь! А наш Филя держит, хоть сколько ты ему бей!
Малага ударил, Филя бросился в левый угол, но не успел — мяч вылетел с другой стороны ворот и ушел еще метров на двадцать.
А Филя так и остался лежать на земле, в левом нижнем углу ворот, вытянув руки в рваных нитяных перчатках. Мальчишки и Артем подбежали к нему, перевернули. Он был сильно бледен, грудь его дышала судорожно и часто. С озера принесли полную кепку воды, побрызгали на Филю, умыли ему лицо. Он встал, оглядел всех светлыми невидящими глазами и спросил:
— Пропустил я, что ли?..
— Да ладно тебе, — тихо сказал Генеральский. — Такой мяч и Яшин бы не взял.
— Очухался все-таки! Видел, какой был удар? — весело сказал Малага Артему, вытряхивая из ботинка песок. — Давай, Артюха, автобус!.. — И он, не оглядываясь, побежал. Умолкнувшие мальчишки столпились вокруг Фили. Только Ванька Генеральский не выдержал, — подняв кулак, крикнул в сторону остановки:
— Ну, подожди, Малага, подожди!..
НА КАРТОШКЕ
— Вот будете знать, каково трудодень достается, — ворчала крепкозубая бабка, когда мы приходили обедать. Мы копали картошку в дальней бригаде, на усеянных камнями полях. — Не знаешь, куда поспевать, то ли в свой огород, то ли в колхозное поле…
По утрам вместе с нами подымалось бледное солнце, но еще долго надо было прыгать и дуть на руки, чтобы согреться.
В первый день за обедом у нас был разговор. Мы решили, что весь заработок пойдет в фонд школы.
— За питание пусть не высчитывают, — сказал наш бригадир Генеральский. — Пропитаемся и так. Лучше фотоаппарат купить на эти деньги.
— Яйца пусть обратно забирают! — сказал Ванька Веселов, и все согласились:
— Что мы, не видали яиц?
Мы жили у бабки: кто на чердаке, кто в комнате, кто в сарае. Бабка вставала рано, и мы просыпались от звяканья ведер или треска лучины.
Однажды Генеральский стукнул ложкой по столу:
— Опять щи с мясом! Мы этак и не заработаем ничего! Лучше в школе иметь полный набор музыкальных инструментов.
Мы отказались от мяса. Бабка, наливая нам постные щи, зевала и крестила рот. А по утрам жарила себе яичницу на свином сале.
— Ванька, — сказали как-то ребята. — Сбегаем до завтрака, хоть наберем к обеду грибов.
— Грибы, — это хорошо, — сказал Ванька.
Мы прошли задами деревенских огородов и за стогами набрали полное ведро маслят.
За обедом, принимаясь за грибную похлебку, мы обнаружили на столе горшок сметаны.
— Это что еще? — строго спросил Генеральский.
— Кушай, батюшка, на здоровье, — сказала бабка. — Сметана у меня хорошая, густая.