— Женщина, — тихо проговорил Ян, но она видела, что за его приглушенным тоном кроется другое. Он злился, хоть и не хотел этого показывать. — Когда ты поймешь, что решать должен мужчина? Почему ты не подождала еще чуть-чуть? Я бы устроил все… с гораздо меньшими потерями.
— Да мне надоело ждать, — если бы взгляд Северины мог испепелять, то от высокой и стройной вечнозеленой туи перед входом в парк ничего бы уже не осталось. — Я всю жизнь ждала, пока отец вспомнит обо мне, потом — пока Димитрий соизволит обратить на меня внимание. Я не желаю больше ждать. Тебя — особенно.
— Значит, прыгаем? — приподнял бровь Ян.
Она фыркнула, взметнув в воздух облачко горячего дыхания.
— Уходи, Ян. Ты ничего не потеряешь, если не прыгнешь.
— Потеряю, волчица. Тебя. А я не собираюсь тебя терять.
Ей нестерпимо захотелось зажать уши, чтобы не слышать этого. Почему он не приходил раньше? Зачем постоянно говорил "нет", когда она сама тянулась к нему? Ее душевные раны затянулись бы от его тепла. Тогда. Но не сейчас. Теперь она изломана внутри, покалечена так, что если упадет, жалкие останки ее тела вряд ли пойдут в какое-то сравнение с изуродованной душой.
— Я не сделаю тебя счастливым, — устало покачала головой Северина. — Ты же видел. Я привязана к Димитрию. Я переспала с женщиной, и мне это понравилось. И когда я спала с ней, то забывала обо всем, и о тебе тоже. Зачем я тебе такая нужна?
— Действительно, зачем, — хмыкнул он с напускным весельем. — В последнее время я и сам задавался этим вопросом. А еще больше гадал, почему Димитрий все еще помнит о своей девчонке из Нардинии, когда рядом с ним такая красивая и горячая женщина. — Северина ответила яростным взглядом, и это развеселило его уже по-настоящему. — А потом я понял: просто мы с ним разные, ему нужен покой, а мне — огонь. Ты — огонь, Северина, раз за разом в этом убеждаюсь. Дай тебе волю, и ты все вокруг разрушишь. Перестань поддерживать — и ты гаснешь. Но я бы просто заставил тебя гореть.
На какой-то момент Северина почти забыла, что стоит на краю бездны, ощущая под ногами пустоту. Тесно и как-то очень приятно стало внутри, и даже ветер отступил, прекратив пронзать ее через легкое платье. Ей всегда хотелось такого — и чтобы кто-то пошел за ней, рискуя жизнью, и чтобы ей было для кого гореть… и светить, и греть, если понадобится. Но такое случается только в сказке, с прекрасными принцессами, милыми и добрыми, с нежными тихими девушками, заслужившими чью-то привязанность своими хорошими делами и открытым честным сердцем. Не с ней. Не с такой, как она, абсолютно точно.
— Прыгаем, Северина? — в очередной раз спросил Ян.
Она молчала, неподвижная, как каменное изваяние.
— Хорошо. Пока ты думаешь, — продолжил он, как ни в чем не бывало, — я должен рассказать тебе о твоей служанке.
— О Жулии? — Северина встрепенулась, будто очнулась ото сна, с трудом заставив себя произнести это имя.
— Да. О ней. Ты должна знать… я отчасти тоже виноват в том, что так случилось.
— Это ты, да? — прежняя боль вернулась, горло перехватило, и слезы навернулись на глаза. — Это ты каким-то образом узнал о нас с ней и доложил Димитрию?
— Нет, — ответил он, — но я не успел вовремя перехватить информацию, которую принес ему один из бурых. Она приглянулась парню с первого дня, сама знаешь, как это бывает. Смазливая мордочка, хорошая фигурка. Твоя служанка… она была, скажем так, не против его ухаживаний. И хвасталась между делом, что вдоволь уже наработалась и теперь будет носить дорогие платья и украшения и скоро всех здесь заставит себя уважать. Учитывая, как ты витала в облаках все это время, сопоставить одно к одному не составило труда.
Северина мучительно застонала и прикрыла ладонью лицо. Ей вспомнилась тяга Жулии к красивым вещам, платьям и украшениям, постоянное желание преображаться в лаэрду. Тяга, которую сама Северина находила милой шалостью и даже поощряла собственноручно.
— Она казалась мне умнее…
— Ты была легкой добычей, волчица, — сурово отчеканил Ян, — наверно, это вскружило ей голову. Я звонил в твой особняк, допрашивал управляющего. Он сказал, что Жулию там не любили за высокомерное поведение.
— Что значит "я была легкой добычей"? — насторожилась она.
— Есть история, которую я тебе не рассказывал, — он слегка замялся. — О том, как покалечили ей ногу.
— Ты говорил, что это несчастный случай.
— Несчастный случай, да. Можно и так сказать. Не хотел портить бедняжке уже подмоченную репутацию. В общем, она ушла из темпла темного раньше, чем стала калекой. Ее соблазнил и забрал богатый старик, как говорят, влюбленный по уши. Мутное дело. Он умер как-то скоропостижно, и сразу же всплыло завещание, по которому все его богатства доставались не сыну, прямому наследнику, а милой пассии, которая жила в его доме. Сын оказался не дураком и отнес завещание к специалисту, где ему подтвердили, что это подделка. Он не стал предавать дело огласке… но он избил ее, очень жестоко, столкнул с лестницы, и Жулия сломала ногу в нескольких местах.