Войдя, он с неудовольствием отметил, что находится тут не один. Этот старик в черной широкополой шляпе тоже заявлялся иногда сюда, чтобы стоять и слушать ветер, но редко, очень редко. И находиться тут не имел никакого права.
— Что ты тут делаешь, истинный? — зашипел на него Алан, жалея, что находится в сакральном чертоге, и нельзя сделать так, чтобы окружающие ветви раскололись на сотни щепок и пронзили наглеца. — Тебе здесь не место.
— Если бы мне было здесь не место, — старый хрен обратил на него свой спокойный взгляд, — то боги не дали бы мне сюда хода. Но истинные не горят в сумеречном мире, сынок. Понимаешь, что это значит?
— Никакой я тебе не сынок, — с отвращением бросил Алан, пересек зал нерукотворного темпла и уселся на трон из сплетенных ветвей. — Я — хозяин здесь.
Дерево тут же заскрипело, сучья удлинились и поползли, оплетая его поперек туловища и ног, а затем вся конструкция превратилась в надежное массивное сиденье с ведьмаком в сердцевине и приподнялась на головокружительную высоту вверх.
— Ты не бог, чтобы быть тут хозяином, — ответил ему старик, превратившийся там, внизу, в крохотную букашку.
— Пошел вон, — заорал Алан, и его голос гулко разнесся по чертогу, нарушая гармонию тишины. — Темный бог подарил это все мне.
Но престарелый урод в черной шляпе только засмеялся, и даже когда он вышел из темпла и скрылся, его смех стоял у Алана в ушах и заставлял скрипеть зубами от ярости. Надо бы придавить этого старикашку, уж больно много о себе возомнил, но не хочется осквернять прекрасный сумеречный мир, а в реальном он никогда не попадался на глаза Алану.
И правда, зачем боги дали истинным сюда ход?
Чуть позже в чертог явились ведьмы — и как назло, с плохими вестями. Алан взирал на них с высоты своего места и скреб ногтями деревянный подлокотник, всерьез подумывая удавить какую-нибудь для собственного успокоения.
— Хозяин… — пятеро женщин в роскошных платьях расположились перед ним полукругом в глубоком поклоне. Вообще-то их должно быть шестеро. И даже семеро — вместе с Ирис. Когда они выпрямились, он получил возможность оценить их декольте и наверняка бы это сделал, если бы интересовался ими. Но рядом с Идеалом никто для него не стоял.
Алан поискал глазами мать и не нашел к собственному неудовольствию. Опять она забыла о нем.
— Ну, с чем пожаловали? — недовольно буркнул он.
— Хозяин, разрешите говорить, — вперед выступила миловидная золотоволосая красавица в платье цвета, который в реальном мире назвали бы ярко-голубым, но тут он выглядел водянисто-блеклым.
Алан сделал мановение рукой, и трон с ним опустился до уровня земли.
— Что такое, Маргерита?
Она подбежала, подобострастно коснулась поцелуем его пальцев, заглянула в глаза. Посыл читался вполне явно: все пятеро сходили по нему с ума и хотели его, любая из них сию же секунду раздвинула бы ноги перед хозяином ведьм и сумеречного мира. У Алана даже член от этой мысли не шевельнулся. Власть его возбуждала, и Идеал — тоже. Прочие — нет.
— Кажется, я поняла, что стало с нашей сестрой Эвелин, — с жаром поведала ему Маргерита.
— Которая пропала без вести? — он приподнял бровь, заинтересовавшись. — Ее нашли?
— Нет, хозяин, — с виноватым видом мотнула головой ведьма, — но перед исчезновением она горела желанием, как и все мы, услужить вам. Она обмолвилась мне, что подозревает, где может скрываться ваша сестра, но хотела проверить все лично, прежде чем делать выводы и о чем-то заявлять. Не сказала даже мне, как я ни просила. Наверное, и награду хотела получить сама.
Ведьмы с презрительными усмешками переглянулись.
— Волчья сука прячется где-то рядом? — теперь Алан подался вперед, навалившись животом на удерживающие его ветви. — И где?
— Мы не знаем, хозяин, — еще больше помрачнела Маргерита, — пока не знаем. Но… я подумала… заклинания поиска не приводят меня к Эвелин. Это может означать только одно: она находится на территории, защищенной силой истинных.
— Истинные похитили Эвелин? — он наморщил лоб, с досадой вспомнив недавнего старикашку.
— Не только, хозяин, — сверкнула глазами золотоволосая ведьма. — Я подозреваю, что они ее убили. Эвелин достаточно умна и сильна, она бы не позволила держать себя в плену столько дней, нашла бы лазейку, чтобы выскользнуть. Но важно другое. Если с ней что-то сделали…