— Скрывать не буду, милая, — заговорила наконец Ольга, — бывали такие случаи, что кто-то интересовался особой не своего круга. Но это происходило потому, что такова мужская природа.
— Мужская природа? — озадачилась Эльза.
— Да. Природой в мужчин заложено стремление опылить как можно больше цветов, пока их хоботок не увянет, — в голосе матери прорезалась непривычная сталь, а глаза стали похожи на осколки льда, — мы же, благородные лаэрды, храним невинность до брака. Вот им и приходится искать утешения среди других… менее благородных.
— А бывало, — Эльза помялась, — что благородная лаэрда выбирала кого-то менее благородного?
Ольга презрительно фыркнула.
— Перечеркнуть себе репутацию? Таких дурочек не находилось. Другое дело, что человек мог насилием взять благородную женщину. Такое было на моей памяти. Но наказание за это всегда одинаковое и справедливое — пожизненный срок в катакомбах.
— Пожизненный срок? — Эльза с трудом сглотнула.
— Конечно. На бедняжке потом никто не захотел жениться, зная, что ее пользовал безродный. Она так и осталась никому не нужной приживалкой в доме отца, — Мать снисходительно коснулась ее щеки. — Милая, каждый мужчина хочет, чтобы его возлюбленная оставалась невинной до него, чтобы он был у нее первым и единственным. Если это не так — тут никакое приданое не поможет, если только ты не дочь самого канцлера. Но ей-то подобные глупости в голову уж точно не приходят.
— А может, — Эльза тряхнула головой в знак протеста, — может, человек не насилием взял девушку, а она сама ему разрешила?
— Может и так, — легко согласилась мать, — но любой благоразумный отец такой девушки обязательно повернул бы все так, чтобы считалось насилием. Это хоть какой-то шанс не выглядеть посмешищем в глазах своего круга. Бедняжка — жертва, насильник — в катакомбы, родители — на успокоительном. В общем, неприятная ситуация, как ни крути.
— Но отправить невиновного в катакомбы — это же неправильно. Может, они любили друг друга.
Ольга рассмеялась.
— Любовь мужчины к женщине может быть сильна. Но еще сильнее любовь отца к дочери. Чтобы как-то скрасить будущее своего любимого ребенка, он пойдет на все. Спроси у папы, если не веришь. Ты — его единственная малышка, и поверь, он в тебе души не чает.
Эльзе не требовались доказательства, чтобы в это поверить. Она и так знала, как любит ее отец, как он балует ее, совсем как дедушка баловал ее маму. И от этой мысли сердце вдруг болезненно сжалось. После разговора остался неприятный осадок. Не думать, приказала она себе. Прыгнуть, как в озеро.
Водитель отвез ее к Северине. Эльза зашла в дом и даже выпила с подругой чашку чая, угостившись чудесными воздушными пирожными и рассеянно слушая какие-то сплетни про общих знакомых. Затем черным ходом она выскользнула в сад, прокралась в его дальний конец и перелезла через ограду, где в условленном месте уже дожидался Алекс.
Эльза гадала, что же он приготовил для нее, пока они мчались по вечерним улицам столицы. Алекс привез ее к лодочной станции, где все желающие могли взять напрокат лодку или водный велосипед. Река здесь делала небольшой изгиб, течение ее замедлялось, и потому кататься считалось безопасно. Старик-лодочник совершенно очевидно знал о визите заранее и ждал их. Он дал Алексу новую чистую лодку, выкрашенную в зеленый цвет с номером, нанесенным белой краской на борту, и помог Эльзе спуститься в нее, галантно придерживая за руку.
Когда они собрались отплывать, старик поставил на корму масляный фонарь, чтобы в сумерках им стало лучше видно друг друга. Огонек, надежно защищенный стеклом, светил ровно и уверенно. Так же сияли и глаза Алекса, когда он смотрел на Эльзу, сидя напротив нее.
Не думать, напомнила она себе снова. Прыгнуть.
Белая рубашка с распахнутым воротником оттеняла загорелую кожу Алекса, делая ее смуглее, его мышцы натягивали ткань на плечах под каждый всплеск весла о воду. Эльза невольно залюбовалась им. Пресвятой светлый бог, какой же он все-таки красивый и сильный, прямо глаз не оторвать. Ей нестерпимо захотелось провести рукой по груди Алекса, прижаться к нему, почувствовать, что значит принадлежать любимому мужчине душой и телом. Сердце трепыхалось, но теперь не от испуга, а от приятного волнения. Бояться себе Эльза категорически запретила.
Вечерний воздух напитался свежестью и прохладой и стал тяжелым, как плащ, упавший на плечи. Казалось, лодка не плывет, а скользит по черной ленте реки. Последний луч солнца умер на горизонте, и по небосклону рассыпался целый ковер, сотканный из звезд. Эльза подняла голову, разглядывая привычные созвездия: Всадника и Змея, Деву с кувшином, Львицу и Северного Медведя. На миг ей даже почудилось, что мир перевернулся, и она сейчас упадет в эту огромную мировую бездну из лодки, плывущей вверх ногами. И на миг упасть туда и раствориться в безбрежном море захотелось. Но только с Алексом.