Река здесь раздавалась вширь и делилась надвое, огибая небольшую отмель посередине. За деревьями Эльза различила очертания какого-то строения.
— Говорят, что тут когда-то была одна из летних резиденций самого канцлера, — пояснил Алекс. — А может, кого-то из благородных лаэрдов. В любом случае, особняк давно пустует. Видимо, хозяин больше не интересуется им. Мы с друзьями пару раз забирались сюда, но в доме нет ничего ценного, и его никто не охраняет. Я подумал, что если тебе нужно идеальное место, то благороднее этого не найти.
— А там точно никого нет? — с опаской прищурилась Эльза, изучая густые заросли плюща, который опутывал стволы деревьев и свисал с ветвей гирляндами.
— Не волнуйся, — усмехнулся Алекс, — я все лично проверил.
Он направил лодку к берегу этого островка, а когда они причалили, привязал ее к колышку, вбитому в землю у самой кромки воды. Колышек был новый, и, похоже, это Алекс позаботился о том, чтобы он находился тут.
Плотные, покрытые мясистыми листьями стебли плюща покрывали землю ковром, словно тут и в самом деле давно не ступала нога человека. Эльза не заметила какой-нибудь хоженой тропки, когда Алекс подхватил ее за талию и перенес из лодки на берег, хотя между деревьями отчетливо угадывался просвет некогда заботливо высаженной аллеи.
— Боишься? — удерживая руки на талии Эльзы, Алекс пытливо заглянул в ее глаза.
Она посмотрела в лицо человека, которого любила так, что готова была забыть саму себя.
— С тобой? Нет.
Он улыбнулся и снова поцеловал ее, поглаживая ладонями спину, а она обвила руки вокруг его шеи. Ветерок играл подолом ее платья, и вода едва слышно плескалась о берег. Большая шумная столица лежала далеко-далеко, на другом краю света, и в ней осталась вся прошлая жизнь Эльзы. А тут, действительно, никто не мог потревожить их.
— Держи, моя храбрая девочка, — Алекс вручил ей фонарь на железной ручке, а мошки, успевшие облюбовать тепло огня, беззвучно бились о стекло. — И дай мне одну минуту.
Он двинулся к заброшенному особняку, оставив Эльзу в одиночестве, и вскоре растворился в темноте. Она подняла фонарь повыше. Как много интересного прошло бы мимо нее, если бы не Алекс. И этот загадочный остров — в том числе. Нет, ей, конечно, нравились роскошные приемы, и красивые платья, и возможность попросить у родителей исполнение любого желания. Но никто не открыл бы для нее красоту заката или пробирающую мурашками опасность высоты, как это сделал простой человек, влюбленный в нее. И никто не открыл бы для нее саму любовь, простую, теплую и очень человеческую. Интересно, перевесили бы эти открытия на чаше весов те деньги, что имелись у ее семьи?
Эльза так задумалась, что не заметила, как вернулся Алекс, пока он не взял ее за руку. Особняк теперь не казался глухой темной громадиной, сейчас в нем даже с берега можно было различить окно, за которым теплился свет. Алекс повел ее туда, раздвигая и придерживая ветви деревьев, помогая перебраться сквозь пролом в невысокой каменной ограде.
Особняк пах старостью и призрачными отголосками давно ушедших обитателей. Эльза повела носом и прислушалась. Где-то на втором этаже стонала рассохшаяся рама окна, шелестели меж стен маленькие ножки встревоженных грызунов. Но все-таки дом сохранил былое величие. Полы в большом зале выглядели ровными и чистыми, обои на стенах еще держали позолоту. Резные колонны на лестнице явно выполнял искусный мастер.
Правда, мебель тут отсутствовала напрочь. Алекс не соврал — ничего ценного здесь давно не осталось. Но Эльза улыбнулась, когда увидела зажженные свечи, расстеленный на полу плед, корзину фруктов и бутылку вина. Мило и просто — но большего ей и не хотелось.
— Как ты думаешь, а привидения тут водятся? — шепотом спросила она, когда Алекс потянул ее за руку.
— Водились, — так же шепотом ответил он. — Но я попросил их удалиться на один вечер, чтобы не смущать мою драгоценную лаэрду.
Потом они сидели на полу и пили вино из стеклянных бокалов, и оно показалось Эльзе вкуснее тех вин, что она пила когда-либо из дарданийского хрусталя. Время текло неспешно, ее голова кружилась, а губы горели. Осмелев, она положила в рот виноградину и сама потянулась к Алексу, чтобы угостить его. В следующую секунду виноградный сок потек по ее подбородку, а язык Алекса поймал его, неловко срываясь ниже, на шею, и снова возвращаясь к ее нижней губе. Аромат виноградной лозы плыл в их дыхании, одном на двоих, руки трогали там, где всегда хотелось друг друга потрогать, стоны рвались из груди.