Эльза расстегивала рубашку Алекса, а он терпеливо одолевал ряд мелких пуговок на ее платье, и, делая это, они безотрывно смотрели друг другу в глаза. Она уже прыгнула, подумала Эльза, когда Алекс снял с нее платье и благоговейно провел ладонями по плечам, нежным полушариям груди и чувствительному животу. Она прыгнула и тонет в этом омуте без начала и конца…
Она смеялась, покусывая шею Алекса, пока он ругался сквозь зубы, пытаясь вытащить руку из рукава собственной рубашки. Дразнила его лукавой улыбкой, медленно снимая перед ним свое белье, и старалась не думать о том, как бешено колотится сердце и как пересыхает в горле от того, что теперь она стоит совсем голая перед ним. Она перестала улыбаться, когда он снял штаны и тоже остался голым перед ней. Некоторое время они просто жадно разглядывали тела друг друга, не прикрытые больше ничем — ни ложной скромностью, ни барьерами одежды.
Затем Алекс подался вперед, в его глазах плескалась безумная любовь, ненасытная жажда, и огонь свечей, окружавших их, тоже плясал в его зрачках. Эльза откинулась назад, на руки, в странном оцепенении следуя взглядом по его плоскому животу, поросли темных волос между бедер, напряженному твердому члену, который стремился пронзить ее тело. Она протянула ладонь и потрогала это мощное устрашающие оружие мужчины, созданное для покорения женщины. Такой шелковистый и гладкий, пульсирующий под ее рукой там, где горячая кровь текла по выступающим набухшим венам.
От этого прикосновения Алекс выгнулся, уткнулся лицом в шею Эльзы, опаляя ее кожу дыханием и шепча ее имя. Кажется, он умолял ее о чем-то. Или проклинал за свои муки — там было уже не разобрать. Он опустился на нее, тяжелый сильный мужчина на хрупкой беззащитной женщине, и Эльза больше не могла трогать его там, внизу, и упала на спину, задыхаясь от бури, поднявшейся внутри ее тела. Она ощущала, как Алекс двигается между ее ног, пока еще не проникая, просто прижимаясь членом между ее нижних губ, смещаясь вверх-вниз так, словно судороги пронзают его позвоночник, и от этого ей снова стало страшно. Она хотела его и боялась — ожидаемой боли, старательно отрицаемой реальности, голоса матери в голове, который настойчиво повторял, что волкам не место рядом с простыми людьми, — а Алекс все больше терял рассудок, терзая губами и пальцами ее грудь, шею, плечи, волосы.
— Я хочу купаться… я хочу купаться, — Эльза вывернулась из-под него, плохо соображая что и зачем делает, на ходу обернулась волчицей, бросилась в дверь.
Звериный облик придавал ей ощущение безопасности. Ночь приняла в свои объятия, и любые заросли легко покорялись ловким волчьим лапам. Эльза прыгнула через сломанную ограду, молнией бросилась в реку, поплыла, возвращая себе человеческое тело. Она слышала, как Алекс зовет ее, растерянный и немного сердитый. Вода холодила ее соски и разгоряченное местечко между ног. Эльза набрала в грудь воздуха, взмахнула руками и погрузилась с головой. Ее тело повисло в невесомости, в ушах вибрировали звуки подводного мира, все мышцы расслабились и стали ватными. Не думать. Не думать. Не думать.
Она вынырнула и увидела, что Алекс стоит на берегу с фонарем в руке, голый, возбужденный, беспрестанно ищущий ее взглядом во тьме. Она поплыла к нему, все еще раздираемая человеческими страхами и звериными инстинктами, нащупала ногами дно, встала и пошла, вся в струях воды, бегущих по телу. Увидев, как она выходит, Алекс отбросил фонарь. Просто отшвырнул его одним движением руки и распахнул объятия, чтобы принять в них Эльзу. Она бросилась к нему, обхватывая за шею, прижимаясь всем своим холодным дрожащим телом к его горячему и сильному телу.
— Я так боюсь, Алекс, — она шептала это и целовала его губы, не замечая, как слезы катятся по ее лицу, а если бы и заметила, то не смогла бы сама объяснить, с чего они взялись. — Я так боюсь за тебя, за себя, за нас…
— Я напугал тебя, — он стискивал кулаки, его рот кривился от досады, — я поторопился. Я все испортил. Скажи "нет", пока еще не поздно. — И тут же голосом, полным боли, продолжал: — Не отталкивай меня. Пожалуйста, Эль. Скажи "да".
— Да. Да, — Эльза не замечала, что кричит это, кричит прямо в его губы, будто пытается заглушить голос разума, желающий ей помешать.
Они упали на землю, прямо на плотный ковер из плюща, и ласкали друг друга так неистово, словно от этого зависели их жизни. Пальцы Алекса требовательно раздвинули влажные складки между ног Эльзы, а ее ладонь крепко стиснула его член. Они задыхались, переворачивались, по очереди оказываясь сверху, доводили себя до крайней степени исступления и все никак не решались перейти последнюю черту.