Он вспомнил слова заклинания и приказал своему телу двигаться. Тело, естественно, подчиняться не желало, но сила истинного — его вера и его дух. Алекс без конца проговаривал про себя это и будто раскачивал изнутри неподъемную клетку, в которой оказался. Наваливался грудью и ударял назад спиной. Кожей он ощутил, как воздух вокруг начинает вибрировать. Комната перед глазами тоже запрыгала, в ушах появился гул. Один из его пальцев слегка шевельнулся.
Эвелин подбиралась к подвалу, а Алексу уже удалось поморгать. Еще немного — и он вырвался из оцепенения, повалился на пол, задыхаясь, тут же вскочил на ноги.
— Как?.. — в изумлении пискнула ведьма, когда он появился в коридоре.
Она вскинула руку, собираясь заморозить его снова, но Алекс точно рассчитанным движением толкнул ее к дверному косяку, а когда окта по инерции схватилась — с размаху пришиб ей руки дверью. Ее крик, полный боли, наверняка разнесся далеко за стены этого дома. Он схватил ее, рыдающую и выставившую перед собой скрюченные переломанные пальцы, и потащил на кухню, где отыскал и приставил к горлу Эвелин острый нож.
— Кто тебя послал? Отвечай.
— Истинный… — зашипела она в его лицо перекошенным ртом.
— Только наполовину, — Алекс тряхнул ее хорошенько и надавил на шею лезвием, — но и этой половины мне хватит, чтобы убить тебя, если все не расскажешь.
Теперь окта Эвелин уже не выглядела хорошенькой для своих лет. Она казалась старухой, злобной и полной ненависти. И беспомощной, потому что свои заклятия, как помнил Алекс, сумеречные ведьмы не могут наложить без рук.
— Кто тебя послал? — заорал он.
Эльза завыла и принялась скрести в дверь. Алекс поморщился, услышав это, а окта злорадно ухмыльнулась.
— Ее ведь все равно найдут. Ты не сможешь прятать ее долго. Не сможешь.
— Если я не найду твоих подружек первым. Так кто они? Ну?
— Предать сестер гораздо страшнее, чем умереть от твоего ножа, — расхохоталась она. — Режь меня. Убивай. Темный бог наказывает гораздо хуже. Уж лучше я сохраню верность ему.
Алекс скрипнул зубами, а она извернулась и чиркнула его по руке своими длинными когтями. И тут же быстро склонилась, шепча ему в открывшуюся рану рокочущие и скрежещущие в воздухе слова.
"Ведьмы накладывают заклятие на кровь. Она запустила тьму прямо в меня, пользуясь моей же кровью".
Левая рука Алекса тут же онемела и отнялась. Казалось, его прошиб озноб до самого сердца. Ведьма воспользовалась этим и вырвалась из-под ножа — лезвие окрасилось багровым, когда слегка рассекло ей кожу под подбородком.
Алекс настиг ее в коридоре, когда, макая сломанные пальцы в собственную бегущую струйкой на грудь кровь, окта пыталась рисовать на стене большой, похожий на дверь, прямоугольник. Он оторвал ее от занятия — и линии рисунка на глазах истаяли, словно и не было. Без защитных и проводящих символов портал в сумеречный мир не открывался.
Ему пришлось хорошенько приложить ее головой о косяк и втащить обратно на кухню. Управляться одной рукой Алексу стало сложнее, и некоторое время они с октой боролись, по очереди стараясь друг друга одолеть. Эльза билась о дверь, волнуясь за него, и громко выла. Наконец, она снесла запор и вырвалась наружу, и, увидев ее оскаленную пасть и пылающие глаза, окта завопила в голос.
— Скажи, кто твой хозяин? — потребовал Алекс.
Осознав, что проиграла, Эвелин отпрянула, а затем сама насадилась горлом на острие ножа. Кровь булькнула у нее изо рта, после чего ведьма затихла. Алекс с досадой отшвырнул и бездыханное тело, и нож. Уже знакомое ощущение темной магии, проникшей внутрь, пробирало его до костей. Точно так же он чувствовал себя после того, как трогал Эльзу во время снятия с нее магической печати. Говорят, что истинные могут побороть и растворить тьму внутри себя. Та карлица, взявшая на себя проклятие Эль, умела…
Волчица скакала вокруг него и лизала лицо, а Алекс замерзал все больше. Тогда он решил напиться. Кое-как сходил за дедовским сундучком, нашел нужные страницы, разложил их по столу, запивая свой озноб и судороги коньяком. Эльза легла на пороге, поглядывая на него из-под век. Алекс прижег рану, после чего взял кисточку и черную краску и принялся накладывать поверх ожога защитные символы. Вообще-то, их полагалось наносить до того, как кто-то собирался прикоснуться с темной магией, но выбора у него не было. Он копировал с листа рисунок, ругался сквозь зубы и сдабривал ругательства коньяком. А ведьма лежала на полу и продолжала смотреть на него мертвым злорадным взглядом.