— Я не хочу следовать своему предназначению, Эль, — признался Алекс, когда покончил с нанесением краски и вторая бутылка коньяка опустела. — Не хочу быть тем, о ком говорится в пророчестве, и даже хранителем этих дурацких часов быть не желаю. И спасать не хочу ни тебя, ни твоего брата. Вы разрушили всю мою жизнь, Эль. И он, и ты.
Он встал, но пол под ногами покачнулся, как палуба тонущего корабля, и Алекс потерял сознание.
Он пришел в себя от того, что волчица лижет ему нос и губы и скулит, а на его груди лежит ее медведь. Она выглядела очень взволнованной из-за того, что какое-то время не могла привести его в чувство. То ли от выпивки, то ли от защитных символов его левой руке стало полегче, Алекс обнял волчицу за шею, зарылся пальцами в густую шерсть и уткнулся лицом в мягкую холку.
— Прости меня, — прошептал он, кое-как ворочая языком, — конечно, я хочу, чтобы ты была рядом. И все для этого сделаю. А вот ты захочешь? Ты должна понять, это не я тогда лишил тебя невинности. Это сделал Димитрий.
Ну вот, он и произнес это вслух. Не хотел — но сказал, или давно мечтал именно в этом ей признаться? Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, как говорится. Эльза затихла, прижавшись мордой к плечу Алекса.
— Или даже не Димитрий, — продолжил он, поглаживая ее, — а кто-то, взявший себе его тело. Так, как он взял себе мое. Но ты ведь знала об этом, Эль? Ты догадывалась?
Она посмотрела на него грустными серебристыми глазами и вздохнула. Хотя, возможно, после двух бутылок коньяка и хорошей порции темной магии Алексу это просто казалось.
— Ты догадывалась, — тоже вздохнул он, — но ненавидеть и винить во всем меня было легче. Иначе ты сошла бы с ума, верно? Это то, о чем твой брат мне говорил.
Эльза заворчала и толкнула его мордой. Алекс поднялся на ноги, держась за мебель, чтобы не шататься.
— А теперь прошу меня извинить, благородная лаэрда, — церемонно откланялся он и указал в сторону ведьмы, — я должен найти лопату и замести следы преступления.
Под покровом ночи Алекс закопал окту Эвелин в своем саду под кустом сирени и набросал сверху аккуратно срезанные пласты земли, тщательно замаскировав могилу. Надо будет придумать себе алиби на случай, если кто-то видел ее приходящей к нему. Алиби для начальника полиции. Это показалось Алексу забавным, и он тихо смеялся, пока, пошатываясь, возвращался обратно и даже когда, не раздеваясь, заполз на постель.
Что-что, а надраться в стельку у него сегодня хорошо получилось.
Он отключился, едва голова коснулась подушки, и не видел, как в полутьме спальни появилась его волчица. Она положила на пол однолапого медведя, ее серебристые глаза мерцали, как звезды. Волчица вздрогнула — и в следующее мгновение на ее месте оказалась стоящая на четвереньках обнаженная женщина. Длинные черные волосы лежали на спине спутанной копной, под бледной матовой кожей проступили острые позвонки и ребра.
Некоторое время она не двигалась, с испугом глядя на посапывающего мужчину на кровати. От мужчины пахло кровью — и своей, и чужой, — вкусной едой и надежным сильным зверем. Женщина не помнила своего и его имени, но каким-то шестым чувством знала, что он накормит ее, если она будет голодна, вылечит, если больна, утешит и защитит, если ее кто-то обидит. Длинные волосы упали на ее лицо, когда осторожно, боком, она двинулась на четвереньках к кровати. Приподнявшись, женщина положила ладони на край постели и заглянула наверх. Ее пальцы провели по небритой мужской щеке, она отдернула их, уколовшись.
— А… ле… кс… — непривычно шевелился во рту ее язык. Прежде она думала, что этот кусочек плоти нужен ей только для того, чтобы вылизывать себя или помогать пище попасть в горло. — А… ле… кс…
Он пошевелился во сне, и женщина тут же отпрыгнула обратно в тень, а через секунду стала волчицей. Она взяла зубами своего медведя, забралась на постель и залезла мужчине под бок. Не открывая глаз, он обнял ее одной рукой. Волчица не спала, она задумчиво смотрела в окно и пыталась понять, что же с ней только что случилось.
Утром Алекс проснулся разбитым. Казалось, его похмелье усилилось полученным накануне ударом сумеречной ведьмы во сто крат. Он не помнил, чтобы когда-либо ему было так хреново после выпитого. Все же, пришлось содрать себя с постели, затащить под ледяной душ и стоять там так долго, пока вся кожа не покрылась крупными мурашками. Затем он включил кипяток, чтобы прогнать озноб из тела. В результате в голове прояснилось, тошнотворный ком отступил от горла и под смывшимися от воды защитными символами на левой руке проступили розовые пятна почти затянувшегося ожога. Алекс ухмыльнулся, впервые подумав, что, вопреки словам старика-знахаря, сочетать в себе половину оборотня и половину истинного не так уж плохо. Там, где не справлялась одна сущность — помогала другая, и они обе работали на его излечение.