Эльза взяла у него сигарету и нервно затянулась.
— А я вот вроде вижу дно, но никак не могу его нащупать, — она в недоумении посмотрела на тлеющий огонек, — оказывается, я умею курить… — и сразу же без перехода добавила: — Ты, правда, любишь меня?
— Проклятье, Эль, — Алекс усмехнулся, покачал головой и отобрал сигарету. — Мне что, перед тобой в клятвах рассыпаться? Мы уже не дети.
— Почему тогда ты меня избегаешь в постели? Ты избегаешь меня с той самой ночи, когда…
— Я даю тебе время выздороветь. И определиться.
— Я определилась.
— Точно ли? — он не сдержал сарказма в голосе. — Ты меня не помнишь, Эль. Ты не помнишь, что у нас пропал ребенок. Заменяешь ее медведем.
Она побледнела.
— Почему мы не ищем ее?
— Потому что только ты можешь сказать, кто ее украл.
Эльза помолчала, затем кивнула. Наклонила голову, сжала кулачки и вышла с неестественно прямой спиной. Алекс тихо выругался и подкурил новую сигарету. Какой же он идиот. Снова сделал ей больно. Кто бы мог подумать, что вид дурацкого медведя так заденет его? Но каково тогда самой Эльзе? Она в бегах, предана всеми и может надеяться только на него, а он орет на нее и срывает собственную усталость и ревность. Никто не знает, какая путаница творится в ее голове, а он только и может, что ревновать к призраку ее мужа. Призраку, который когда-то смог то, что не сумел сам Алекс. Уберег Эльзу от Димитрия. Не поэтому ли светлая память о нем так и бесит?
Алекс вздохнул, выбросил окурок, захлопнул створку. Направляясь в спальню, он ожидал увидеть Эльзу плачущей, но она тоже стояла у окна, ее спина по-прежнему оставалась прямой и напряженной. Алекс приблизился и положил руки на плечи Эльзы.
— Я помню этот сад, — произнесла она вполголоса, — я помню его цветущим. Я помню аромат лепестков, которые падали на ветру. Я помню тебя, Алекс. Помню музыку, которая звучала между нами.
— Ты не помнишь самого главного. Того, что было потом.
— Почему ты мне не рассказываешь?
— Не уверен, что могу подобрать правильные слова, чтобы описать.
— Я любила тебя?
— Сначала — да. Потом — нет. Осталась только волчья привязка. От нее нельзя избавиться.
Эльза помолчала, все так же стоя к нему спиной и глядя в окно. Ее волосы пахли цветами, в этом аромате Алексу тоже почудился забытый запах сиреневых лепестков.
— Что, если я не хочу вспоминать? То, что было потом.
— Что, если нашу дочь ты не вспомнишь тоже? Если откажешься вспоминать все. Я люблю тебя, Эль, — он невольно стиснул ее плечи через светлую ткань, — но не хочу отрекаться от нашего ребенка.
Она отстранилась, завела руки за спину и расстегнула длинную молнию вдоль позвоночника. В проеме стала видна гладкая кожа, выступающие позвонки. Алекс закрыл глаза.
— Поцелуй меня, — попросила она, — мне так страшно. Я так запуталась. Совершенно не понимаю, в кого я превратилась.
— Это все усложнит, Эль, — ее кожа манила, и запах волос, и теплая шея, которая открылась, когда Эльза отклонила голову. — Я очень, очень обидел тебя в прошлом. Когда ты вспомнишь…
— Но сейчас же я не помню.
И это тоже было неправильно. То, каким тоном она это сказала. Спокойным, нежным тоном. То, как он содрал с ее плеч платье. Жадными, подрагивающими пальцами, убеждая себя, что еще может остановиться. То, как прижал ее бедрами к холодному подоконнику, расстегивая свою рубашку, целуя ее шею сзади, накрывая ладонями мягкую грудь. То, что они не могли даже дойти до кровати, которая находилась в нескольких шагах от них. То, как было хорошо, и жарко, и сладко вдвоем.
А поздно ночью, когда Эльза уже крепко спала в постели, залюбленная и заласканная Алексом, в дверь постучали. Он пошел открывать, на всякий случай прихватив оружие — жизнь научила ждать сюрпризов.
На крыльце стоял какой-то оборванец. Лохмотья свисали с тела, образуя бесформенный балахон, голову тоже прикрывало тряпье, из-под которого клоками торчала грязная борода. Существо пошатывалось и разило спиртным за километр. Алекс решил, что перед ним нищий пьянчуга, который побирается по приличным домам в надежде поживиться монетой, и хотел уже с раздражением захлопнуть дверь, но оборванец заговорил неожиданно сильным и уверенным голосом:
— Мне говорили, что ты искал меня, Алекс.
Видя, что хозяин дома застыл в нерешительности, оборванец двинулся вперед и сам ввалился через порог. Алекс успел сделать несколько шагов назад и удерживал его на прицеле, сняв пистолет с предохранителя. Незваный гость прикрыл за собой дверь, защелкнул замок, а затем рассмеялся.