— Нет. Так быстро? — рассеянно пробормотал он, ощущая, как все поплыло перед глазами. — Эльза не такая…
— Откуда ты знаешь, какая она на самом деле? — возразила Северина. — Сколько вы знакомы? Одно короткое лето? Что у вас было? Один приятный летний роман? Я знаю Эль с пеленок. Она — очень серьезная девочка, но и серьезным девочкам хочется любви и романтики, красивых ухаживаний и приятных слов. Но лето заканчивается, и романтика — тоже. А Эльза… она и со мной так поступает. Когда я нужна ей — зовет. Когда не нужна — обо мне забывает. Мы с тобой называем ее рассудительной, но правильнее будет назвать расчетливой. Да, Алекс. Теперь кто-то другой подходит ей больше.
— Кто? — зарычал он, ощутив, как кровь прилила к лицу.
— Я не знаю. Не кричи на меня. Я не знаю. Она не хочет пока рассказывать мне о нем. Возможно, это новый парень, которого она прячет от отца.
Там, на пустыре, в колыхавшейся на вечернем ветру траве, под хруст собственных костей Алекс в какой-то момент отключился. Боль захлестнула, превысила все допустимые пределы — и его сознание предпочло впасть в блаженную темноту. Но прежде чем отключиться, Алекс слышал, что кричала Эльза. "Он не нужен мне, папа" "Да как ты мог подумать, что я стану встречаться с ним всерьез, папа" "Мне просто было скучно сидеть дома, а никого лучше я не нашла"
Тогда Алекс не сомневался, что она просто спасает его. Врет отцу, чтобы бил не так жестко. Ведь она плакала и кричала охрипшим голосом, искренне переживая за него. Но теперь все стало выглядеть в несколько ином свете. Что, если это он сам обманывал себя столько времени? Разве Эльза не упрекала его частенько в том, что он — слабый человек? А когда он почти не всерьез предложил ей пожениться в самую первую встречу, твердо заявила, что откажется, а на вопрос "почему?" ответила, что хочет детей.
Все совпадало, каждое слово, сказанное Севериной, находило свое подтверждение, если сложить одно к одному, но Алекс, влюбленный глупец, по-прежнему отказывался в это верить.
Это было больно, а боль в нем трансформировалась в ярость, которую он за неимением лучшей цели выплеснул на Северину:
— Какого хрена тогда ты постоянно ходишь ко мне?
— Я? — она поморгала, явно обиженная. — Потому что я подумала, что тебе нужен друг, Алекс. Кто-то, кто не бросит тебя, когда Эль бросила, и объяснит то, что она не хочет объяснять. Я ведь не бессердечная сука, мне тяжело видеть, как ты пострадал из-за нее и все равно продолжаешь ее любить. Да и сам подумай — ну зачем еще мне к тебе приходить?
Алексу уже и самому стало неловко, а Северина продолжала:
— Я не парень, который хочет отбить у тебя девушку и поэтому может наговорить гадости про нее. На тебя у меня тоже, извини, видов нет. Я люблю другого, из аристократов, как и положено, — она уже проглотила обиду и улыбнулась знакомой мягкой улыбкой, — человеческие парни не в моем вкусе. К тому же, вспомни, сколько раз я помогала вам? Я практически познакомила вас, подтолкнула ее поехать с тобой на мотокаре. Это из моего дома ты забирал Эльзу, чтобы увезти ее на свидание. Мы с ней постоянно болтали о тебе. Так с чего мне становиться твоим врагом?
— Ладно, извини, — буркнул он и отвернулся.
— Ничего, — утешила его Северина, но уходя, сказала: — Мой тебе совет, Алекс. Забудь ее, пока это еще не так сложно.
Забудь. Было бы все так просто, как звучало. Алекса не отпускало ощущение, что все происходящее — одна большая глупая ошибка. Чудовищная, невероятная ошибка, которой просто не могло случиться между Эльзой и ним. Его девочка хотела подарить ему невинность. Но с другой стороны, начинал сомневаться Алекс, так и не подарила, постоянно находила отговорки, чтобы отказаться в последний момент. Она признавалась ему в любви, но как-то обмолвилась, что существует еще и привязка, и вот эта самая привязка возможна для нее только с волком, а он, Алекс, не волк. Делить ее с кем-то еще казалось ему кощунством. Признать, что она играла с ним, — казалось кощунством вдвойне.
Эти мысли сводили его с ума. И одиночество. Глухое беспросветное одиночество и боль, что заполняли его изнутри, приходя на смену бессонным ночам и дням, полным бесполезного ожидания. Она не придет, Алекс. Она не придет, она не придет, она не придет. Он твердил теперь себе так и все равно не верил. Никогда не думал, что можно ощущать себя настолько потерянным в окружении друзей и заботливой матери. Они считали, что последствия травм мучают его, но та боль не шла ни в какое сравнение с чувствами к Эльзе.
Он передал через Северину, что хотел бы встретиться с Эль в день, когда его выпишут из госпиталя, пообещал, что не станет ни в чем упрекать, каким бы ни вышел разговор. Ему нужно просто ее увидеть. Один разок увидеть, только и всего. А если не сможет, то пусть напишет хотя бы записку. Но она не пришла и записку не прислала. Дома радостная мать хлопотала и кудахтала вокруг него, наготовила гору еды, пичкала его деликатесами и ворчала по поводу безнаказанности, с которой аристократ из палаты лаэрдов имел право обойтись с ее сыном.