И она ее принесет.
Невысокие каблучки туфель звонко стучали по коридорным плиткам, а копна блестящих волос энергично подпрыгивала на спине, когда Северина отправилась на выход. Проходя мимо малой гостиной, она зацепилась взглядом за мужскую фигуру и замедлила шаг. Ян сидел за столом, тяжело навалившись на него грудью и обхватив руками голову, а перед ним красовалась полупустая бутылка виски и стакан. Северина остановилась на пороге, запах ее духов поплыл по комнате, Ян повел носом и повернулся.
— Уходи, — пробормотал он заплетающимся языком, пытаясь разглядеть ее из-под тяжелых век, — хватит мне сниться. Пошла прочь.
Последние слова он подкрепил характерным движением руки, но от широкого размаха сам чуть не свалился на пол.
— Что ты делаешь, Ян? — вздохнула Северина.
И она еще хотела звать кого-то с собой на подмогу. Да на что эти мужчины вообще способны в критический момент? Димитрия ничто не интересует больше, чем его собственный наверняка очень богатый внутренний мир, Алекс наслаждается каникулами за решеткой, а Ян… он, видимо, решил, что немного отдыха и расслабления именно теперь ему не повредит. Северина сложила руки на груди и притопнула ножкой, наблюдая, как ее собеседник подливает себе еще.
Тот бросил ей хмурый взгляд.
— Лечусь собственным лекарством, — Ян отодвинул стакан и принялся загибать пальцы: — я им Сиятельство лечил, я им Алекса лечил, а теперь, вот, и себя врачевать приходится.
Он залпом опрокинул порцию виски, поморщился и принялся наливать еще, расплескивая мимо.
— Ну и как, помогает? — уточнила Северина.
Ян грязно выругался и отрицательно покачал головой:
— Хреновый из меня доктор.
Она вздохнула и уже хотела уйти, оставив его развлекаться, но услышала:
— Волчица…
Стоя к Яну спиной, она закрыла глаза. Сколько еще он будет мучить ее, называя так? Сразу вспомнились их вечера, их ночи, моменты скупого украденного счастья. И другие моменты тоже вспомнились. Как Ян вставал перед ней стеной, загораживая собой господина. Защищая Димитрия от нее, а не наоборот. В сердце образовалась горечь, и во рту — тоже. Северина напомнила себе о плане, поклялась, что вот сейчас сделает шаг через порог и уйдет. И сделала шаг.
Жаль, что не в том направлении. Ян схватил ее за руку — от этого прикосновения тут же побежали мурашки — прижался горячими губами к пальцам. Северина отвернулась, желая его оттолкнуть и не в силах сделать это.
— Я не могу забыть тебя. Слышишь? — прошептал он, целуя ее руку, разрывая в клочья самообладание, а ведь отвлекаться от роли, расстраиваться было нельзя. — Когда ты меня послала… и все правильно, я ведь заслужил… но ты не должна… я умоляю тебя… ты не должна этого делать…
— Чего я не должна? — нахмурилась Северина, пытаясь продраться сквозь его пьяную речь.
С какой-то невыносимой тоской и нежностью Ян посмотрел на ее живот.
— Ты. Не. Должна. Делать. Глупостей, — заставляя себя говорить четче, буквально по слогам, сообщил он. — Ты же сейчас не идешь, чтобы… чтобы его…
— Боги, Ян, — от возмущения Северина даже выдернула руку и отступила на шаг назад, сообразив, что он имеет в виду угрозы, которые она выкрикивала мужу при всех в порыве ярости. — Ты что, всерьез решил, что я смогу убить собственного ребенка?
Ян как-то неопределенно мотнул головой. Северина не была уверена: возможно, в его состоянии это означало намерение пожать плечами. Вся ее обида тут же схлынула.
— Милый Ян, — она провела кончиками пальцев по мужскому лицу и грустно улыбнулась, когда он тут же откликнулся на эту ласку, — то, что я говорю и делаю, и то, что я чувствую, — это зачастую совсем разные вещи. Так уж я привыкла. Я думала, уж ты-то понимаешь меня как никто. Димитрий, вот, не понимает. Он думал, что накажет меня ребенком, а вместо этого… впервые в жизни подарил мне смысл жить. Я все равно победила.