Ночью они занимались любовью в подвале, в прохладном каменном мешке с винами и соленьями, не издавая ни звука, тревожно прислушиваясь к любому шороху на ступенях, расстелив на полу ее домашнее платье. Надо успеть вовремя отскочить, вовремя сделать вид… чего? Ян все продумал бы на этот случай, Ян бы позаботился, а у Северины бабочки озорничали, и она не могла никак насытиться этим ощущением. Она — его волчица, он — ее человек. Ее теплый, ласковый, нежный, любящий человек. Ее сказка, которой не бывает. Ее счастье незаслуженное.
— …примите эти дары, — посол сделал паузу, взмахнул рукой, рабы потащили сундуки ближе к трону.
Северина слегка поморщилась. Там, в ее внутреннем мире, было так хорошо. Здесь, в реальности, зябко и скучно.
Внезапно по тронному залу прокатился глухой рокот, и она встрепенулась. Что за звук? Похоже, его слышали все: министры недоуменно переглянулись, жрецы вроде как протрезвели на миг, послы поежились. Ей потребовалось полминуты, чтобы сообразить. Это же знаменитая акустика. Она усиливает звук, иногда доводит его едва ли не до громоподобного грохота, заставляет любое слово правителя лететь над головами подданных так, словно он выкрикивает его в рупор, хотя на самом деле не повышает и голоса.
И значит, что рокот тот мог издать только Димитрий. А странным звук кажется потому что…
Это рычание. Северина повернула голову к мужу так резко, что боль прострелила шею. Он сидел, вцепившись в подлокотники и чуть подавшись вперед, со своего малого расстояния она видела удлинившиеся когти на кончиках его пальцев. По вискам Димитрия текли капли пота, глаза потемнели. Губы подрагивали и кривились, обнажая клыки. Он находился в полушаге от оборота.
От оборота? В присутствии почетной нардинийской делегации? Северина мало понимала в политических делах, но даже она умудрилась сообразить: если Димитрий нападет на послов, войны с Нардинией им не избежать. Однажды она уже видела его таким, с этого и начались их отношения. Он разговаривал сам с собой и находился в пограничном состоянии между волком и человеком, а потом будто сорвался с цепи. Последствия едва не стоили ей жизни.
Ян бы непременно нашел выход из этой ситуации, но его даже в резиденции не было. Он уехал в катакомбы, помогать Алексу допрашивать бомбиста, который покушался на жизнь правителя. Того "кололи" уже несколько дней и никак не могли добиться правды, вот Ян и подключился. Наверно, он даже не подозревает ничего плохого, ведь что может случиться с наместником и его женой в безопасном месте под надежной охраной?
Ничего. Разве что сам наместник пожелает посреди светского приема сойти с ума.
Северине стало страшно. Рычание клокотало у Димитрия в груди, а затем он начал очень тихим голосом сам с собой разговаривать. Она сидела близко, но все равно не понимала слов. Что это за язык? Древнедарданийский? Северина ненавидела майстру Ирис, а вместе с ней и всю словесность, изящную, бытовую и древнюю, но крохи знаний, приобретенных в школе, еще оставались в памяти и подсказывали ей, что Димитрий сейчас говорит именно на языке первого бога. Глухим, чужим голосом говорит. Сам задает вопросы, судя по интонации, сам же себе отвечает. Рычит, покрывается испариной, судорожно дышит. И от этого просто мороз идет по коже. Мигом вспоминаются все сплетни, ходившие о нем в народе, — о доме, полном мертвых слуг, например.
Этим людишкам, застывшим на своих местах в зале, бы бежать — но как же? Протокол, светский этикет. Подарки не вручены, слова не сказаны, послам еще не разрешили повернуться спиной к трону. Сундуки дрожат в руках рабов, девушки бледнеют… девушек он наверняка растерзает первыми. Вырежет на их спинах свои узоры и станет смотреть. От этой мысли Северину будто током ударило.
— Димитрий, что значит "П"? — спросила она, тронув мужа на руку, чтобы привлечь внимание.
Он осекся на полуслове, моргнул, повернулся к ней: глаза на бледном перекошенном лице черные-черные, просто жуть. А Северина, воспользовавшись секундной передышкой, картинно всхлипнула, покачнулась и рухнула по ступеням вниз к самому подножию трона.
Больно.
Все вокруг засуетились. Какой уж тут протокол, какие подарки, когда жена наместника чуть шею себе не свернула? Послы, в две секунды уложившись с заключительными словами, попятились к дверям, министры хлынули за ними, призывая на помощь всех докторов столицы, взволнованные девушки-пташки подбежали к Северине, чтобы помочь. Она выглянула между ними, чтобы убедиться, что Димитрий встал с трона, спустился по ступеням и вышел в заднюю дверь, и расслабленно выдохнула.