уволили... Опять лишения... Переехала в дру-
гой город... Устроилась у одной старушки...
У ней расстреляна дочь...
— Милая Наташа, хорошая, славная На-
таша! Милый маленький Мишка!
Не скрывая горя, тяжело вздохнул, сел
за стол, сжал голову руками.
Комдив положил руку на плечо Дмитрию
— Ничего, товарищ Дмитрий, теперь
знаете, где семья.
— Да, да. Старушка, у которой расстре-
ляли дочь, эго мать Веры. Самое главное, —
что мой путь именно в этот город.
Г Л А В А IX.
В ШТАБЕ БЕЛЫХ.
Днем несколько раз перечитывал письмо
Наташи. Вечером, перед тем как ехать, от-
дал письмо комдиву.
— Берегите, товарищ, в случае чего, по
этому письму можно разыскать жену...
Когда поднялся на бугорок, направо,
внизу, увидел чуть заметно мерцавшие
огоньки.
Деревня, значит, надо забирать налево.
По спуску было много снегу. Лошадь
шла трудно, часто проваливалась. Все время
старался не упускать из виду огней деревни,
объезжая ее с левой стороны. Вот как будто
деревня на прямой линии с ним. Теперь надо
сделать полукруг, забирая вправо, чтобы
выехать на дорогу сзади деревни.
Лошадь тяжело дышала. Дмитрий оста-
новил ее, слез с саней. Подтянул подпругу,
поправил хомут. Дал передохнуть лошади.
— Ну, теперь дорогу искать поедем.
Скоро лошадь пошла легко по твердому
месту. Сдуло ли снег с косогора или начи-
налась дорога, Дмитрий не знал.
Вдруг впереди метнулись темные фигуры.
— Стой! Кто едет?
Волна холодной дрожи обдала Дмитрия
с ног до головы.
„Вот они, белые! Что-то будет?"
— Свой, братцы!
— Стой!
Подошли три солдата в коротких мехо-
вых полушубках, в пимах, серых вязаных
шапках.
— Чей такой? Откуда?
— Братцы, голубчики, из России я, из
Большевизии проклятой!
Дмитрий постарался придать голосу ра-
дость.
Солдаты стали совещаться.
— Што ж, видать, в штаб вести?
— Понятно, в штаб, как больше!
— Езжай в штаб! Мальцев, садись ты!
Один солдат сел в розвальни сзади
Дмитрия, взя і на изготовку ружье.
— Держи на деревню! Вон — огни впе-
реди!
Лошадь вышла на накатанную дорогу и
легко побежала.
Въехали в деревню. Посреди деревни, у
большого шатрового дома остановились.
— Бери сундук, иди за мной!
Дмитрий взял чемодан, пошел за сол-
датом. У входа в дом остановил часовой.
— Что за человек?
— Со степи. В степи поймали. Из Боль-
шевизии.
— Проходи!
Прошли в дом. В первой половине — му-
жики, бабы, ребятишки. У стен на лавках
сидело пять-шесть солдат с ружьями.
— Подожди здесь!
Солдат открыл дверь в другую половину.
— Человека поймали, господин поручик!
— Человека? Где поймали?
— От большевиков ехал.
— Давай его сюда!
Солдат оглянулся на Дмитрия.
— Ну, ты, иди!
Дмитрий вошел за солдатом. За двумя
составленными столами сидело несколько
офицеров. На одном конце стола лежала
разложенная карта, кучи бумаг. На другом
кипел самовар, стоял горшок с молоком,
на жестяной эмалированной тарелке хлеб,
рядом яйца, в разорванном конверте табак,
большая коробка гильз.
Офицеры внимательно и подозрительно
осмотрели Дмитрия. Один встал из-за стола,
подошел к Дмитрию.
— Из Большевизии?
— Из Большевизии, господин поручик!
— Большевик?
Уставился в Дмитрия пытливым взглядом.
Дмитрий спокойно выдержал взгляд.
— От большевиков бегу. Я учитель. Не-
возможно интеллигенции у большевиков жить.
Офицер фыркнул.
— Рассказывайте сказки! Знаем мы вашеі о
брата. Обыскать!
Двое солдат бросились обыскивать. Вы-
тряхнули все из чемодана на пол. Перебирали
и перетряхивали каждую вещь. Тщательно
прощупывали рубцы на белье, некоторые даже
распарывали, — подозрительными казались по
толщине, — не зашито ли что. Окончив, все
в беспорядке сложили обратно в чемодан.
Стали обыскивать одежду. Вынули бу-
мажник.
— Деньги советские, господин поручик!
Солдат передал бумажник офицеру.
С интересом стали рассматривать.
— Зачем же в Ьольшевизии деньги, там
все даром?
Офицер насмешливо улыбнулся.
— Кому даром, господин поручик, а кому
и за деньги ничего нет.
Дмитрий совершенно овладел собой,
спокойно говорил. Офицер взглянул на
него все еще недоверчиво.
— Раздеть его!
Дмитрий притворился рассерженным.
— Господин поручик, вы напрасно будете
беспокоиться. Я действительно тот, за кого
себя выдаю. Бежал из Большевизии оттого,
что там, повторяю, нельзя интеллигенту жить.
Творится что-то дикое, кошмарное, словами
нельзя передать всего!
— Как же вы пробирались без документа?
Где у вас документ?
Дмитрий ударил себя по лбу.
О Белые волки о I
— Совсем из головы вон. Да ведь у меня
есть документ!
Быстро сел на пол, снял сапог с ноги,
вынул нож из кармана. Отпорол подошву.
— У меня здесь паспорт старый.
Протянул офицеру паспортную книжку-
Ивана Петровича Мурыгина.
Тщательно осмотрели книжку со всех
сторон.
__ Почему же вы сразу не показали пас-
порта?
Дмитрий улыбнулся.
— Забыл со страху. Ведь вы знаете, что
там про сибирские войска распускают. Будто
при переходе границы убивают на месте без
всяких разговоров.
Офицер выругался.
— Вот сволочь большевистская! И не-
ужели этому верят?
— Верят не верят, а все-таки боязно.
А ну, как и вправду без суда и следствия!
Там всяких страхов натерпелся, да еще,
думаю, здесь неизвестно что будет.
— А советский документ у вас был?
— Был. Вот уж из последней деревни
выехал, изорвал. Думаю, без документа еще
суд да дело, хоть расспросят, может быть, ну,
а с советским документом прямо на месте
пристрелят.
— Напугали-таки здорово вас.
Дмитрий виновато улыбнулся.
— Откуда же нам знать? Ведь отсюда
никакие известия не проникают. А то, что
сообщается в советских газетах, вы, наверно,
знаете какого сорта?
Офицер все еще вертел книжку в
руках.
— Так как вас звать?
— Мурыгин, Иван Петрович Мурыгин.
Так. Ну, садитесь с нами чай пить.
Протянул Мурыгину книжку. Вынул бу-
мажник, отобрал с десяток советских де-
нежных знаков и положил на стол.
— Вот, может, поинтересуетесь. Все рав-
но здесь не нужны будут.
Взяли, поблагодарили.
— Ну, что там в Большевизии, рас-
скажите.
- Да что там? Жить нельзя интеллигенту.
Все под подозрением. Каждый интеллигент —
буржуй и контрреволюционер. Тюрьмы всюду
переполнены. Расстреливают массами. Хлеба
нет, голодовка форменная. Пегроград выми-
рает. На улицах трупы, не на чем вывозить,
всех лошадей поели. Поели собак и кошек.
Здания разрушены, деревянные дома раста-
скивают на топливо. В Москве то же самое.
Дороговизна невероятная. Все, кто может,
бегут. Ждут, как светлого Христова воскре-
сения, прихода сибиряков или с юга Дени-
кина. В провинции всюду крестьянские вос-
стания. Недолго, недолго продержится Со-
ветская власть. Даже рабочие, и те против