Не удерживается, едва касаясь, проводит указательным пальцем от кончика идеального носа вверх, потом направо, налево, очерчивая брови. Она хмурится во сне его прикосновениям, морщится, что-то бормочет неразборчиво. И отворачивается, спиной к нему, лицом к спинке дивана.
Вот для него и место освободилось. Ложится рядом, на самый краешек дивана, прижимается к ней, одну руку себе под голову, другую ей на живот. И накатывает вдруг острое, почти болезненное по своей яркости чувство - он дома. Он именно здесь - дома. Потому что с тем человеком, с которым и должен быть. Как будто сел на ногу идеально подогнанный бутфитером горнолыжный ботинок. Или этот же самый ботинок встегнулся в отрегулированное именно под него крепление. Как будто подошли друг к другу два разъема "папа-мама".
Утыкается носом в отросшие на затылке волосы, губами в шею. Ее запах, вкус ее кожи... Оказывается, он жил с этим внутри все два месяца. Не забывал. Тихонько целует шею, от шейного позвонка вверх, к уху.
И тут же всем телом чувствует, как она мгновенно замирает, каменеет. Артем соображает почти сразу... Что если он сию же секунду не скажет ей что-то, то рискует получить локтем в область печени, а то и еще куда похуже. Потому что можно себе представить, что подумает Алька, проснувшаяся от того, что ее, в ее же доме, кто-то неизвестный тискает и лапает.
- Ален, это я.
- Арти?.. - недоверчиво и после паузы.
- Угу, - все так же ей в шею.
- Ты... вернулся?
- Вернулся.
- Зачем?
Вот он, самый главный вопрос. И так сразу без подготовки надо ответить. Сейчас самое время сказать про забытый ключ...
- Не могу без тебя... Люблю.
Она молчит. Эта кошмарная, вредная и злопамятная женщина молчит. Молчит долго, не собирается ему отвечать.
- Ален, а ты случайно... не разлюбила меня за эти два месяца?
Она снова молчит, а у него стойкое желание ее встряхнуть. Но Арлетт соизволяет ответить наконец-то.
- Я пыталась.
- И как успехи?
Снова молчит. Он ее сейчас укусит, честное слово! Или ущипнет за что-нибудь побольнее!
Наконец, со вздохом:
- Не получилось.
- Вот и славно! - он тоже вздыхает, шумно, с облегчением. И вообще, ему надоело беседовать с ее затылком. Перехватывает покрепче, чтобы перевернуть ее на себя сверху.
Он забыл, какой дурацкий узкий диван в холле. В результате сам пребольно грохнулся на пол, Аленку хоть успел отпустить.
И теперь он сидит на полу, потирая ушибленный бок, и смачно, с чувством ругается. А она тоже сидит, но на диване, и смотрит на него сверху вниз.
- Вот теперь я верю, что это действительно ты, Тима. Только ты можешь так... выражаться.
- А до этого не верила?
- А до этого мне казалось, что это сон.
- Нифига себе сон! У меня в плече стекло торчит!
- Что?! Откуда?
- Бокал тут какой-то разбился...
- Ой, черт! Подожди, я сейчас!
Она убегает в ванную, оттуда кричит:
- Я сейчас аптечку принесу! Снимай футболку!
Послушно стягивает футболку, на белой ткани действительно алое пятно.
- Покажи! Ой, кошмар. И вправду стекло...
Колдует над его плечом, потом к коже прикасается что-то мокрое, больно! Он шипит.
- Тихо-тихо, - дует. - Вот как ты так умудрился?!
- Это ты мне скажи, какого черта у тебя тут столько стекла? Бокал, бутылка. Пепельница! С чего это ты курить вздумала?
Пауза. А потом, тихо:
- Я выживала, как могла...
Он поворачивает голову. Вряд ли он так увидит ее лицо, но хочет, чтобы она его услышала.
- Прости.
Она вдруг порывисто обнимает его сзади, руками поперек твердого живота, щекой к голой спине.
- Тима... неужели ты действительно вернулся?.. Насовсем?..
- Нууу... не то, чтобы насовсем...
- Тима!.. - задыхается от возмущения она.
Накрывает ее руки своими.
- Я же учиться буду... а это в другом городе. Но...
- Ты вернулся ко мне?! Или нет?!
- Конечно. Конечно, вернулся. Я же сказал.
- Скажи еще раз.
Вздыхает. И, негромко и прикрыв глаза:
- Люблю.
- Ты ужасный человек, Артим Литвинский. Но я тоже люблю тебя.
Они так долго еще сидят, в переменчивом свете от телевизора, на полу, обнявшись, среди осколков разбитого бокала.
____________
- Скажи мне, зачем ты приезжала тогда? Ты же знала, что я сам через две недели приеду?!
- Две недели - это много. Я соскучилась. И потом - ты же был рад. Тебе было приятно. Я прекрасно помню, КАК тебе было приятно.
- Было, - нехотя соглашается Литвин. - Но какого черта ты поперлась в Академию?!
- Я хотела повидать кое-кого... из знакомых своего отца. Он же там преподавал какое-то время, ты помнишь?
- Хрен такое забудешь, если его фотография висит в главном холле!
- Арти, да в чем дело, скажи мне? Чем это тебя так расстроило?
- Расстроило?! - он недовольно фыркает. - Ты знаешь, как меня теперь в Академии называют? После того, как узнали, что я имею честь быть бойфрендом дочери самого Бертрана Деларю?!
- Как?
Он морщится и отвечает. С явной неохотой:
- Деларю-Младший.
- Правда?
- Кривда!
Арлетт звонко хохочет.
- Что, смешно тебе?
- Ну, это же правда смешно, Арти!
- Нифига не смешно! Я уже и объяснять пытался, и говорил, и по-хорошему, и по-плохому. Без толку! - раздраженно.
- Я надеюсь, не побил никого? - подначивает его Арлетт.
- Уже подумываю об этом, - мрачно отвечает он, прихлебывая кофе.
- Ты еще и драчун, Арти, - Арлетт игнорирует его нахмуренные брови. - Чем тебе фамилия Деларю не угодила?
- Ничем. Мне моя больше нравится.
- Ну, это легко исправить.
- Каким образом? - настороженно.
- Ну... просто стань Деларю... по-настоящему.
- Как это?!
- Тима... выходи за меня замуж.
Он поперхнулся так, что у него кофе пошел носом. Кашлял, вытирал лицо салфеткой, потом смеялся до слез.
- Тебе смешно, Арти?
- Очень, - он чуть ли не хрюкает от смеха.
- Прекрасно, - пожимает губы она. - Я очень рада повеселить тебя.
Пытается встать, он перехватывает ее руку.
- Ох, Ален, погоди!
Еще одна салфетка, вытирает лоб, блин, кофе даже там.
- Слушай, ну это как-то...
- Я все прекрасно поняла, Артим.
Даже Артим? Мы надулись? Какая прелесть...
- Послушай, - пытается быть серьезным, но дико хочется ржать от одной только фразы "Тима, выходи за меня замуж". Никогда бы не подумал, что услышат такое в свой адрес! - Не знаю, как тут у вас в Европе... может, мужики и выходят замуж, толерантность там и все такое, - титаническим усилием воли давит еще один приступ несвоевременного смеха, - а у нас в России мужчины замуж не выходят.
- Совсем?!
- Совсем. Женщины замуж выходят. А мужчины - нет. Они женятся.
- Ой, - Алька понимает быстро. Даже смущенно улыбается. - Я неправильно сказала?
- Совершенно неправильно.
- А как правильно?
- Знаешь, что? Давай уж лучше я скажу правильно. А то ты опять что-нибудь ляпнешь.
Она смотрит на него выжидательно. А Артем вдруг произносит, неожиданно для самого себя и легко:
- Выходи за меня замуж.
- Это предложение руки и сердца?
- Нет, - он отпивает кофе. - Это просто формальность.
- Формальность?
- Конечно. Мы живем вместе, нам хорошо вдвоем. Мы любим друг друга. Лично мне больше ничего не нужно. Но если уж тебе так хочется замуж...