Артем сам чувствует, что начинает потихоньку «оттаивать». Этому способствует и глоток спирта, и тепло чужого тела рядом.
– Можно, я тоже у тебя чаю глотну?
Она чуть поворачивает голову, протягивает ему кружку. И когда их взгляды встречаются, а пальцы соприкасаются на едва терпимо горячей кружке…
Кружка перекочевывает в руку Артема, ее губы утыкаются ему в обледеневший ворот куртки…
Чай допивает Литвин, пока Арлетт тихо выплакивает свое горе. Ну и ладно, полкружки выпила, теперь можно и поплакать. И то, и другое ей необходимо. В конце концов, повод для слез у нее есть.
Все-таки его карма состоит не только из храпунов. Но еще и из плачущих девиц.
Глава 15. Вдвоем
– Арти?…
– Да? – проревелась, слава тебе, Господи.
– Сколько мы тут?…
– Не знаю, Ален. По-разному бывает. Сейчас трудно сказать.
– Я не то… Сколько мы тут сможем… пробыть?
– От еды зависит. И от газа. Воды тут дофига. Но, думаю, неделю можно продержаться.
– Неделю?! Так много?!
– Вряд ли буран столько продлится. Как правило, не больше пяти дней. А, скорее всего, и того меньше.
Она помолчала. А потом все-таки решила допросить его.
– Почему ты не ушел?
Артем вздохнул. Ну, какая разница, почему?
– Не смог.
– Почему?
Вот почемучка!
– Считай, что я вынашивал коварные планы твоего соблазнения. А тут такой случай…
Она замирает, он чувствует это всем телом. Что-то он явно не то брякнул, учитывая ситуацию с Гаспаром.
Чуть слышное фырканье.
– Смешной ты, Литвин.
– Ага. Клоун белого цирка.
– Точно. И нос у тебя красный.
– У тебя тоже.
Она снова усмехается. Браво, Литвин. Хорошо отвлекаешь девушку.
– И что мы будем делать?
– Ждать. А для начала – давай проведем ревизию нашего имущества.
Пока они проводили ревизию имущества, «дом» прогрелся. Теплый воздух от горелки оплавил стены, и они блестели схватившимся льдом. Очередной взгляд на термометр. Еще полчаса, и будет ноль! Отлично, выше нуля внутри температура не поднимется, но это и не нужно. Нуля более чем достаточно, а сколько там снаружи… Об этом лучше не думать, на таких высотах может быть и сорок, и пятьдесят градусов по Цельсию. Со знаком минус, разумеется.
Ревизия показала, что у него есть два очень нужных, но в данный момент абсолютно бесполезных девайса. Это севшая нахрен рация (а запасные аккумуляторы были в рюкзаке у Коко, если он ничего не путает) и зарядник на солнечных батареях, от которого пользы в условиях полного отсутствия солнца – ноль повдоль. Повертев их в руках, Артем вздохнул и засунул обратно на дно рюкзака. С идеей отправить Emergency Call (экстренный вызов – прим. автора) по рации, чтобы хотя бы просигнализировать, что они живы, стоит пока распрощаться.
Еды у них немного, но дней пять они продержатся, и даже не совсем впроголодь. Есть две непромокаемых коврика, подстелить под спальники. И, кстати, о спальниках…
– Покажи свой.
Рано он решил, что экологи бывалые. Ну разве это спальник?! Хотя для ночевки в палатке, когда за бортом всего минус пять, еще нормально. Но тут… околеет она в этом спальнике.
– Держи, – протягивает ей свой. – Меняемся.
Арлетт все понимает, девочка опытная.
– Нет, – качает головой. – Это мой спальник, я и буду в нем… мерзнуть.
Какие мы благородные страдалицы…
Литвин рассматривает замки на ее спальнике, потом на своем. А ведь подходят. Встегивает одну молнию в другую, соединяя спальные мешки в один, двухместный. Вопросительно смотрит на Арлетт. Поняла?… Поняла. Кивает.
Да это и правильно, собственно. Тепло надо беречь. А сберечь его в одном спальнике, плотно прижавшись друг к другу, гораздо проще. Это в любом пособии по выживанию в условиях холода написано.
– Предлагаю что-нибудь сожрать и лечь спать. Делать все равно нечего. И лично я что-то как-то… устал.
– Поддерживаю. А можно мне еще того… что ты в чай наливал?
После еще одной порции «того, что наливают в чай» и скудного ужина (гречка из пакета, куда же без нее, и чудом завалявшиеся на дне рюкзака Артема грецкие орехи – полгорсти в совокупности) Арлетт заснула быстро. Практически как под наркозом. Щекотно дышала ему в шею теплыми парами спирта, спустя минут десять, уже во сне, обняла Артема за спину. Что ей снится? Что это Гаспар рядом? Да плевать. Главное, что им тепло обоим – и ему, и ей. Так что пусть обнимает.
А он долго не мог уснуть и думал о разном. Страха не было. Весь его опыт говорил о том, что они выкарабкаются. Успели, в последний момент, но все-таки – успели. И Аленка молодец. Правильно папаша Деларю дочку воспитал, может гордиться. В такой ситуации, под такими ударами она повела себя более чем достойно. Артем вдруг вспомнил свою последнюю спасательную операцию и спасенную Веронику. Да уж… Дон Литвин, блядь, рыцарь в сверкающих доспехах, спасающий очередную деву из снежного плена. Хотя… в поведении Вероники и Арлетт все же есть некая разница. Здорово, наверное, быть дочкой крутого альпиниста.
Сам Артем был из совершенно обыкновенной семьи, папа-инженер, мама-экономист. Сын, правда, выбрал гуманитарную специальность, зато поступил в МГУ, родители были довольны. И ничего не предвещало беды, пока он на втором курсе не поехал с однокашниками на Домбай. Один раз увидел горы и – пропал, изменился невозвратно.
Эти размышления все-таки склонили его ко сну, и перед тем, как провалиться в небытие окончательно, он прижал к себе Арлетт покрепче. Пингвины в Антарктиде друг к другу прижимаются, а они чем хуже?
Просыпаться в кромешной темноте непривычно. Артем не сразу сообразил, где он. И кто рядом. Поднял руку с часами к глазам, цифры на циферблате слабо светятся в темноте. Благословенный ноль градусов, а время… Нормально они проспали, уже действительно утро, хоть и раннее.
Он как-то сразу почувствовал, что Арлетт не спит.
– Доброе… – хрипло прокашлялся, – доброе утро.
– Доброе, – эхом отзывается его соседка по спальнику.
– Сейчас солнце включим, – Артем перегибается через нее, с намерением дотянуться до газового баллона. В темноте губы касаются чего-то – то ли ее щеки, то ли лба, непонятно. Но кожа удивительно нежная. Что не может не радовать – значит, обморожений нет. – Извини, – буркнул.
Он долго ковыряется в рюкзаке в поисках газовой лампы, чувствуя, как Арлетт под ним замерла. Наконец, прикручивает вместо горелки к баллону лампу. Вот и солнце взошло. Аленка, щурящаяся на свет, взъерошенная, напоминает какую-то смешную птицу. Не орла, а, скорее, нахохлившегося воробья.
Артем возвращается на свое место в спальнике, и, подперев голову рукой, смотрит на Арлетт. На первый взгляд кажется, что с ней все в порядке, несмотря на пережитое накануне.
– Как ты?
Она пожимает плечами. Смотрит в обледеневший «потолок»
– Как нога?
– Пока непонятно.
– Болит?
– Пока нет.
Лаконично.
– Не замерзла?
– Нет, – и, после паузы, повернув к нему лицо. – Ты очень… горячий. Как печка.
Белые стены, поблескивающие в свете лампы. Вдруг становится очевидным, что места-то очень мало. И они совсем рядом. Его колено упирается ей в бедро, а ее плечо касается его груди. Расстояние между ними, и без того незначительное, будто исчезает совсем. По ее лицу пляшут отсветы от лампы, но глаза это не согревает – светлы абсолютно холодным оттенком травы под слоем инея. Хотя внутри, как говорят – на самом дне, что-то разгорается. Что-то, что не имеет никакого отношения к лампе и газовому баллону. В абсолютной тишине снежной пещеры, куда едва пробивается свист ветра снаружи, участившееся дыхание особо слышно. Узкие, резко очерченные губы дрогнули. Не нужно быть психологом, чтобы понять…