Это Клара. Они с Ниной держат в секрете от Арчи и Алсаны, что Клара за несколько месяцев прочитала «Женщину-евнуха» Джермены Грир, «Боязнь полета» Эрики Йонг и «Другой пол»[25], которые ей дала Нина, тайно пытаясь освободить Клару от «ложных представлений».
– Я хочу сказать, что за последние сто лет мужчины устроили такой бардак. На свете до хренища мужиков. Если бы я узнала, что беременна и у меня будет мальчик, – она делает паузу, чтобы ее подруги, отравленные ложными представлениями, подготовились к оригинальной мысли, – я бы сделала аборт.
Алсана вскрикивает, прикрывает одной рукой свое ухо, а другой – ухо Клары и закашливается: она подавилась кусочком баклажана. Кларе эта идея почему-то кажется забавной, ужасно, страшно смешной, уморительной, а Позорная Племянница ничего не может понять – она сидит между двумя похожими на яйцо женщинами, причем обе сгибаются пополам, одна от смеха, вторая от ужаса и удушья.
– Дамы, с вами все в порядке?
Это Сол Йозефович – старик, давным-давно решивший, что его долг – патрулировать парк (когда-то он был здесь сторожем, но его сократили). Вот он перед ними и, как всегда, готов прийти на помощь.
– В порядке, мистер Йозефович. Если то, что мы все будем гореть в аду, – это порядок, – объясняет Алсана, взяв себя в руки.
Нина закатывает глаза:
– Говори за себя!
Алсана парирует с ловкостью профессионального фехтовальщика:
– А я, слава Аллаху, за себя и говорю.
– Добрый день, Нина, добрый день, миссис Джонс. – Сол кивает каждой. – Вы уверены, что все в порядке? Миссис Джонс?
У Клары все еще бегут слезы. Она и сама не может понять: смеется она или плачет.
– Все нормально… нормально, извините, что встревожили вас, мистер Йозефович. Правда, все в порядке.
– Не вижу в этом ничего смешного, – бурчит Алсана. – Что смешного в убийстве невинных младенцев?
– Ничего, насколько могу судить по опыту, миссис Икбал, ничего, – сдержанно отвечает Сол (он всегда говорит сдержанно) и протягивает Кларе носовой платок. И трех женщин вдруг осенило – внезапно, как может потрясти история, словно вспышка, – по какому именно опыту может судить этот бывший сторож. Они примолкли.
– Ну тогда, раз с вами все в порядке, я пойду, – говорит Сол и кивает Кларе: она может оставить себе его платок. Потом старомодно приподнимает шляпу. Еще раз коротко кланяется и медленно уходит, продолжая обход парка против часовой стрелки.
Как только Сол оказывается за пределами слышимости, Нина говорит:
– Ладно, тетя Алси, прошу прощения, извини, пожалуйста… Чего же тебе еще?
– Много чего. – Голос Алсаны больше не звучит сердито, становится мягче. – Я хочу понять весь этот мир, чтобы его смысл можно было выразить в двух словах. Я стараюсь понять, но ничего не понимаю.
Она вздыхает и, не дожидаясь ответа, глядя не на Нину, а туда, где исчезает сгорбленная фигура Сола, мелькая между тисами, продолжает:
– Может быть, ты и права насчет Самада… и насчет всего остального. Может быть, хороших мужчин не бывает, и те двое, у меня в животе, тоже не будут хорошими людьми… И может быть, я слишком мало с ним разговариваю, может быть, я вышла замуж за человека, которого совершенно не знала. Наверно, ты все понимаешь лучше меня. Что я могу знать… босоногая деревенская девочка, которая в университетах не обучалась.
– Алси, – говорит Нина, пытаясь пробраться между слов Алсаны, как уток сквозь основу будущего гобелена. – Ты же знаешь, что я совсем не то имела в виду.
– Но я не могу все время думать об истине. Мне нужна только правда, с которой можно жить. А разница между ними, как между сумасшедшей попыткой выпить соленое море и глотком из ручья. Моя Позорная Племянница верит в целительную силу разговоров, да? – Алсана усмехается. – Бесконечные разговоры, разговоры, разговоры, и никаких проблем. Будь искренним, вскрой свою душу и залей кровью все вокруг. Но прошлое, милочка, – это не просто слова. Мы вышли замуж за стариков, понимаешь? Отцы этих детей, – Алсана похлопывает свой живот и живот Клары, – всегда будут длинноногими дядюшками. Одна нога в прошлом, другая – в настоящем. И никакие разговоры тут не помогут. Их корни всегда будут спутаны и, как всякие корни, будут вылезать из земли. Погляди у меня в саду: каждый божий день птицы летают вокруг кориандра и…
Сол Йозефович доходит до ворот, оборачивается, машет им. Они машут в ответ. Клара машет над головой кремовым платком, и ей кажется, что это похоже на спектакль. Как будто она провожает кого-то, кто уезжает за границу.
– Как они познакомились? – спрашивает Нина, пытаясь развеять тучи, сгустившиеся над их пикником. – Мистер Джонс и Самад Миа?