"Из священного царства будет срок указан,
когда расстелить ковер ожидания
Знаками Семи Звезд откроются Священные Врата
И Огнем будут явлены мною Посланные к вам...
Найдите ум и твердость встретить Назначенное,
когда в названном мной году
появятся Вестники воинов Шамбалы!
Найдите ум и сердце встретить их
и принять на себя новую славу
Мои Знаки Молнии укажут вам Праведный Путь! "
Лошади шли хорошо, и постепенно укладывались мысли, как каменные скрижали древних текстов в их вечных кладовых - тяжело и плотно. Он сделал все, что мог, и совесть его чиста перед землей и небом!
Ом почувствовал погоню раньше, чем ламы, сопровождающие его в этой последней поездке, и ховраки, охраняющие его от тангутов и голаков, услышали цокот поспешных копыт и увидели головы всадников, вынырнувшие из-за изломанной холмами линии горизонта.
- Нас нагоняют стражники Поталы,-шепнул Луузан,-нам некуда будет спрятаться от них, таши-лама! Панчен Ринпоче кивнул:
- Они не посмеют приблизиться к нам!
Да, они не посмеют приблизиться. И, значит, не смогут нагнать - их кони устали и не могут тягаться по выносливости с конями таши-ламы, которых он не заставлял выбиваться из сил. И уже близка ночь, а ночью нельзя тревожить покой земли и неба лишними шумами и криками, тем более тревожить одного из живых богов!
Заметно холодало, и это тоже устраивало таши-ламу. Скоро будет безымянное озеро, на берегу которого можно стать на ночлег и возжечь костры для тепла и света. Стражники Поталы тоже остановят бег своих коней и осветят холодную ночь своими кострами. И так будет продолжаться много раз, если не вмешается чудо.
Блеснуло серебряным зеркалом озеро, разлившееся широко и вольготно. Два дерева, скорбно наклоненные к югу под напором северных ветров, недвижны. Значит, к ночи мороз усилится - тишина всегда коварна для одних стихий природы и благостна для других. Сегодня эти стихии благоволят, видимо, Панчену Ринпоче и коварно неблагосклонны к порыву Тубданя Джямцо...
Возок остановился, спешились ховраки охраны, зазвенели пилы и топоры. Не успело солнце упасть в щетку дальнего северо-западного леса, за которым лежал и ждал таши-ламу его дальнейший скорбный путь в неизвестность, как берег озера стал обжитым, разбуженным от тишины и лишенным многолетнего уединения.
-Ваши покои готовы, бодисатва!-доложил лама Чойир, склонившись в необязательном поклоне.
- Хорошо, Чой. Я хочу проводить солнце на покой. Дневное светило садилось, краснея все больше, окутываясь в дымку испарений, отторгаемых остывающей землей. Пустыня и горы были готовы принять в свое лоно ледяную ласку ночи.
Это и хотел увидеть Панчен Ринпоче, и он это увидел. И еще он увидел, что там, на границе неба и земли, взметнулись искры красного огня: стражники Поталы, прекратив погоню, разожгли свои костры. Но. они для тех несчастных людей только источники тепла и света, для таши-ламы и его людей их огни сторожевые маяки! Не подходите близко, вам могут ответить пулями!
Готов не изысканный, но горячий и питательный ужин. Панчен Ринпоче неприхотлив, и его всегда мало беспокоило, как и чем будут кормить его. Он и ел-то больше по необходимости, чем с аппетитом, занятый своими мыслями больше, чем самим собой, мало или совсем не интересующийся бытом.
Воины-ховраки уже напоили коней, вернулись к кострам, и чуткое ухо таши-ламы уловило обрывки их разговора:
- Льдом вода тронулась. Пришлось ногой пробивать лужу для коней. К утру совсем замерзнет!
- К утру! Мои кони сами еле сломали лед копытом!
Таши-лама удовлетворенно усмехнулся и поднялся с ложа.
- Вы не хотите отдохнуть? - склонился к нему заботливый Луузан.-Завтра у нас трудный день, бодисатва. Придется ехать в обход озера, а хорошей дороги там нет - камни одни...
- Говорить о несвершенном - грех, Луузан. Я еще не помолился богам, чтобы попросить у них благополучного путешествия.
- Вас проводить?
- Нет, я должен помолиться один.
Серые сумерки вечера быстро сменялись ночным мраком. Скоро выставит рога стареющая Мае. Надо только немного подождать ее, а на его немые вопросы она ответит без лукавства... Таши-лама взял тяжелый посох, с которым никогда не расставался в своих странствиях, медленно двинулся к стынущему озеру. Остановился на берегу, потрогал посохом лед, сделал несколько шагов от каменистой кромки. Лед хорошо держал. Вымученная улыбка тронули его губы. Он ждал хорошего мороза ночью, и все приметы говорили о том, что его ожидание не будет напрасным. Пусть люди говорят потом, что он сам выпросил у богов чудо!
Потемневшее небо открывало глаза звезд. А вот и луна показала конец своего верхнего рога. Панчен Ринпоче взметнул левую руку, приложив ее к сердцу:
- Я ждал тебя, богиня ночи Парвати! Луна выползла из разлома горизонта, поплыла в зенит неба, осыпая на землю серебристую морозную пыль.
- Благодарю тебя!
Теперь можно было идти на покой: к утру будет готова более короткая дорога!
Таши-лама пробудился, как только-только задымилась и робко закачалась первая золотая полоска над восточной частью горизонта. Осторожно тронул за плечо Луузана. Тот открыл слепые, еще сонные глаза - наивные
и глупые.
- Нам пора ехать, Луузан. Поднимай людей.
- А не рано ли, бодисатва? Темно еще, дороги не
видно.
- Пора! Через час будет поздно.
Лама ушел будить ховраков и готовить возок в дорогу. Началась обычная утренняя возня: запылали костры, зашипел жир на сковородках, заклокотал чай в фигурном бронзовом сосуде. Но Панчен Ринпоче отказался от
завтрака:
- Мы успеем это сделать на том берегу!
- Дорога длинная, бодисатва.
- Не думаю!
Ховраки, разочарованные и недовольные ранним подъемом, приготовились было разбирать постройки и тушить костры, но и этого им не разрешил таши-лама:
- Оставьте все как есть. Надо ехать!
И сел в возок. Лама-возница шевельнул вожжами, направляя бег коней в обход озера. Но Панчен Ринпоче сказал спокойно и уверенно:
- Прямо. По льду озера.
- Это опасно, бодисатва!
- Боги разрешили мне этот путь.
Возок скатился на лед, весело застучали по стеклянной глади копыта коней, уводя все дальше и дальше за спины людей костры на берегу, дымящиеся чашки и противни с подгорающей едой, еще хранящие тепло и запахи людей постройки временного дугана.