Поднялся князь Глинский.
– Так что, государь, вот так просто провести сорокатысячное войско по Ливонии и вернуться ни с чем?
– Князю Шестунову надо попытаться взять Юрьев, но особо в этом не усердствовать. Наш зимний поход должен заставить ливонцев уплатить полагающуюся дань и открыть путь к русскому порту.
– Надо показать им, что сейчас они имеют дело уже не с прежней Русью?
– Ты, Михаил Васильевич, знаешь, что Русь у нас одна, православная. Наши предки и прежде крепко бивали врагов. Но силу показать не мешает. Здесь ты прав.
Царь определил задачи войскам Шах-Али, Глинского и Захарьина и отпустил полководцев.
Россия начала войну с Ливонским орденом 17 января 1558 года. Еще до этого основная рать двинулась из Новгорода к Пскову. Вспомогательное войско князя Шестунова вышло к Ивангороду, построенному еще в 1492 году на крутых склонах Девичьей горы и реке Нарве, в труднодоступном месте.
Напротив него, на другом берегу реки стоял город ливонских рыцарей Ругодив. Так русские называли Нарву.
В январе 1558 года основная рать подошла к Юрьеву (Дерпту), где соединилась со вспомогательной. Войска предприняли попытку взять Юрьев, но с ходу сделать это не смогли и отступили, дабы не понести неоправданных потерь. Только гарнизоны Ивангорода и Нарвы обстреливали друг друга.
Цель первого похода была достигнута. Рать прошла по территории Ливонского ордена, заставляя местное население укрываться за крепкими городскими стенами, и вернулась на русскую землю. Наступило затишье.
В то же время небольшой отряд князя Ургина наконец-то вышел к Онежскому озеру. Он совершил длительный переход по воде, суше, девственным лесам и болотам. С берега дружина перебралась на остров, где находился монастырь.
Дорогого гостя вышел встречать сам игумен.
– Рад приветствовать тебя на святой земле, дорогой князь. – Филипп обнял Дмитрия. – Как далась дорога?
– Путь к тебе нелегкий, Филипп.
– Но как же здесь хорошо, Дмитрий! Как легко дышится!
– Да, но я к тебе по делу.
– Знаю, гонец известил. Он не сказал, какое именно дело у тебя здесь, но я и сам догадался. Ты же ради послушника Кучера приехал, не так ли?
– Так. Только не Кучер он, а Федор Курилин, холоп Ефросиньи Старицкой.
– Думаешь, он замешан в убийстве царевича Дмитрия?
– Да. Я хотел бы как можно быстрее переговорить с ним.
– Но захочет ли он того же?
– Что? – повысил голос князь Ургин. – Еще как захочет! Он у меня всю правду выложит как на духу! Уж поверь, я заставлю этого послушника выложить всю правду.
Филипп твердо ответил:
– Насилию в обители не быть! Поговорить можешь, но пытать его я не дам.
– Но ты же понимаешь, насколько важны показания Федора Курилина? Государь ждет их. Если он признается, то я повезу его в Москву. Иван выразил уверенность в том, что ты поможешь мне.
– Я помогу тебе, Дмитрий, однако насилия не допущу. Но давай поначалу людей твоих на житье определим, да и тебе не мешает до вечера отдохнуть. После молитвы и трапезы я предоставлю тебе послушника Федора.
– Людей отправляй на покой, мне же не до того. Я желаю немедля говорить с послушником.
– Вот так всегда. Как и раньше. Если князь Ургин что надумал, то своего добьется. Ладно, погоди здесь, присядь вон на лавку, я скоро. – Игумен ушел, спустя полчаса вернулся, устроился рядом с Ургиным и сказал: – Плохие новости у меня для тебя, Дмитрий.
– Что? Убежал послушник?
– Нет, в ночь захворал сильно. Мне только что сообщили об этом. С ним сейчас лекарь.
– Так идем к нему, Филипп! Неровен час помрет, и вся моя поездка окажется бесполезной. Где твой послушник?
– У себя в келье. Будешь допрашивать беспомощного, страдающего человека?
– А ты предлагаешь дождаться, пока он Богу душу отдаст? Пойми, Филипп, его показания очень важны. Возможно, только они помогут найти настоящего убийцу младенца Дмитрия. Разве будет справедливо, если преступник останется безнаказанным?
– Хорошо, князь! Пойдем, я проведу тебя в келью Федора, но поначалу сам с ним говорить буду. Потом ты.
– Согласен.
Игумен и князь прошли к двухэтажному зданию.
Келья послушника Федора Курилина находилась на первом этаже, слева в конце коридора. Филипп и Ургин подошли к ней, когда оттуда вышел лекарь, молодой мужчина крепкого телосложения.
– Что с Федором? – спросил игумен.
– Сердечный приступ, отец. Я бессилен что-либо сделать.
– Но он еще жив? – Ургин шагнул вперед.
– Да, но я думаю, что до утра не дотянет.