Глеб проскользнул в актовый зал и сел в заднем ряду. На репетицию забрели еще несколько человек, но никто не слушал: шептались о событиях дня. Для Глеба, наоборот, события дня ничего не значили, его больше занимало то, что может случиться вечером. Он пожирал глазами Евгения, который медленно вышагивал по сцене с инструментом. Евгений играл на трубе и весь раскраснелся от усилия. Это зрелище завораживало Глеба. Для него оно служило обещанием.
Евгений увидел Глеба и подмигнул ему. Тот расплылся в улыбке. Остальные участники оркестра если что и подозревали, то не подавали виду. Вообще, на них можно положиться: они часто прикрывали Евгения перед женой. Может, все они были педиками. Да, скорее всего — он видел, как они на него смотрят. Но так же они смотрели на Евгения. Любовники часто изводили друг друга ревностью и поминали остальных музыкантов. Всех, кроме Василя, гитариста, — Вериного дружка.
Когда отыграли, запыхавшийся Евгений спустился к Глебу и пожал руку.
— Сегодня у меня, — промурлыкал Глеб.
Евгений как-то неуверенно улыбнулся.
— Сегодня?.. Тут такие дела…
— Какие дела? — переспросил Глеб, чувствуя, как по сердцу бежит трещина.
— Ну как какие! Лилия, староста, Пейл Арсин…
— Плевать! В кои-то веки удается получить в распоряжение кровать, а не подставлять зад холодному ветру, — прошептал Глеб со злобой.
— Ты животное, — сказал Евгений.
— О, еще какое!
— А что я жене скажу? — сказал Евгений с легкой улыбкой, как человек, который просит, чтобы ему разрешили сделать то, что он хочет. От этого трещина на сердце Глеба остановилась и обернулась вспять.
— Скажешь, что вы с ребятами будете всю ночь репетировать похоронные марши. Ночь — отличное время для этого, ты не находишь? Ребята тебя прикроют, если что.
Евгений улыбнулся, пожал плечами и покачал головой.
— У меня это все никак не идет из головы, — сказал Евгений, выскальзывая на смятой кровати из объятий Глеба.
— Что? — сонно пробормотал Глеб.
Евгений сел на кровати, пытаясь в темноте найти, куда забросил свои вещи.
— Я не понимаю такой страсти. Это как же надо хотеть кого-то, чтобы убить!
— Может, это не из-за страсти.
— А из-за чего? Все убийства — из-за страсти.
— Ты романтик, Женя. Просто кто-то ненавидит женщин, как мы.
— Я не ненавижу женщин. Просто с ними все не так. Я их не чувствую.
— А я ненавижу. И больше всех — твою жену. Так бы и убил ее.
— Перестань! — хохотнул Евгений. — Она хорошая.
— Лучше, чем я? — Глеб подполз к Евгению и положил ему голову на колени.
— Нет, что ты, нет никого лучше тебя, — мягко сказал Евгений и погладил юношу по голове.
— Почему тогда не уйдешь от нее?
— А на кого я ее оставлю? Она же не работает. И мы все равно не сможем встречаться открыто. Она нужна тебе так же, как и мне. Она как омела, под которой мы целуемся, — прикрывает нас.
— Гребаный Приют, — сказал Глеб. — Гребаный Пейл Арсин.
— Думаешь, это он убил Лилию?
— Не знаю, вряд ли. Но он — тот еще кобель. Как и этот ваш Василь. Меня бесит, что он подкатывает к моей мамке. Ей вроде нравится, но представь, каково мне будет, если у меня появится новый белый папочка? Может, она прямо сейчас с ним. Не хочу об этом думать. А еще он зазнайка, и это тоже меня бесит. Он смотрит на меня, как на говно. Однажды он со мной повел разговор о том, что понимает, каково это — быть не таким, как все! Да пошел он в жопу! Я, может, и педик, зато не урод. Кто знает, что там у него, в его белой башке. Да какая разница! Чем больше женщин умрет, тем лучше. И еще бы женушку твою кто прихватил.
— Не говори так, прошу. И ведь твоя мама — тоже женщина.
— Мама — это другое. Но если она умрет, я не расстроюсь. Лишь бы ты был рядом и утешил меня.
Евгений чмокнул Глеба в лоб.
— В тебе кричит юношеский максимализм. За это я тебя и люблю.
— А когда я стану старым, разлюбишь?
— Не говори глупостей.
Евгений поцеловал Глеба. Домой он вернулся позже, чем рассчитывал.
III. Компания
Зачем человеку нужна компания? Почему в одиночестве он тоскует и бросается на стены, как бешеная собака? Почему старается заглушить тишину фальшивым пением, бессмысленными фразами, обрывками мыслей?
Потому что окружающий мир — это враждебная среда, темный коридор в неизвестном доме, где нет дверей и всюду только дверные проемы, провалы в пустоту в сырых стенах. Скрипучий пол выдает тебя с головой и оповещает того, кто ждет тебя в темноте. Вокруг сыро и пахнет мокрым деревом. Воздух затхлый. Думаешь о погребе, червях и гроздьях грибов. Грибы — болезненно-яркие и растут из одной точки, больше похожие на волосы, тянущиеся из бородавки. Живот сводит и тебя тянет по малой нужде.