Затем я слышу щелчок. По звуку похоже на снятие предохранителя! Я вздрагиваю, так как на это я точно не рассчитывала!
Неожиданно я ощущаю холодный металл на моей шее, прямо под челюстью.
— Глупая девочка… Садишься просто так в чужой автомобиль, не проконтролировав, кто водитель?! — говорит он мне глубоким, незнакомым голосом. Это не Калеб!
Я в шоке и чувствую, как дуло пистолета сильнее вдавливает мне в горло...
— И наручники надеваешь добровольно… — Он снова смеётся, прежде чем прошептать: — Как глупо с твоей стороны… — А затем он нажимает курок.
Я вскрикиваю, извиваюсь и падаю на бок. О господи!
Он не издаёт ни единого звука, я лежу неподвижно, не смея вымолвить ни слова.
— Ты могла быть уже мёртвой! — говорит он, вздыхая. Но это точно вздох разочарования.
— Кто вы?! Что всё это значит?! — кричу я на него.
— Действия капсул заканчивается. Мне нужно принять новые. В последние минуты голос всегда меняется… — Или это всё же Калеб?
— Да что происходит?! — кричу я громче и пытаюсь пнуть его, но, к сожалению, не могу его достать.
— Ты так просто села в лимузин, хотя до сих пор не знаешь, кем я точно являюсь! Я всё это время мог тебе врать! Что, если я тебя сейчас убью? Ты….не смогла бы даже защитить себя и умерла бы с уверенностью, что это не я с тобой сделал! — Вот теперь он кричит. Ну да, собственно он прав.
— Тогда позволь мне, наконец, увидеть, кто ты, Калеб! Сними с меня эти наручники и повязку, чтобы я могла тебе доказать, что ты можешь мне доверять! — В конце концов, это, наверное, не может быть правдой…
— Идиот! — Я пытаюсь подвинуться ближе, но он хватает меня за щиколотки, так что я снова не могу его достать.
— Что, если ты сейчас умрёшь? Тогда… У меня больше не будет смысла жизни, понимаешь ты это или нет?! — Когда он это говорит, я прекращаю извиваться и успокаиваюсь.
— Я тут сейчас подумала… — шепчу я и несколько раз делаю глубокий вдох, прежде чем продолжить: — что я могла бы умереть, так и не увидев тебя…
Я успокаиваюсь.
Проходит секунды и минуты, пока Калеб начинает шептать:
— Мне очень жаль, что мне пришлось это сделать. Но если ты скажешь, что ты сделаешь всё, чтобы меня увидеть, то ты окажешься в большой опасности. Я долго размышлял, должен ли я выходить вообще с тобой на контакт. Намного лучше было бы, если бы… Я тебя забыл. Если один из моих врагов узнает, что я всё ещё тебя люблю как собственную жизнь, тогда… — Его голос отчаянный и полон злости.
Я осторожно сажусь, хотя со связанными руками это не так просто.
— Я здесь… И ты тоже, — шепчу я. Я встаю, подхожу к нему, немного неуклюже сажусь рядом с ним, поскольку могу только догадываться, где находится сиденье, и вздыхаю.
— Понимаю, о чём ты мне говоришь, и мне очень жаль. Ты прав. И мне жаль, что ты из-за меня должен был терпеть такие мучения и они всё ещё влияют на твою жизнь. Позволь мне, наконец-то, сказать спасибо… Чтобы при этом я могла посмотреть тебе в глаза!
— Нет!
— Тогда… Возьми меня хотя бы за руку! Я боюсь… Ты напугал меня, и теперь мне нужно, чтобы меня утешили! — Моё сердце начинает биться сильнее я чувствую, как слёзы собирается в уголках глаз. Но я не могу и не хочу сейчас плакать.
— Мне очень жаль. Я так больше никогда не сделаю… — Наконец, он обнимает меня обеими руками и притягивает к своей груди. Я вздыхаю с облегчением, наслаждаясь тем, что нахожусь в сильных руках.
Он успокаивающе гладит меня по спине и прижимается своим лицом к моей щеке.
Вот теперь так хорошо…
Я вдыхаю его парфюм. Вероятно он только принял душ, и затем надушился. А он умён, так как Дин носил совершенно другой аромат. Он о многом подумал. Даже материал рубашек или галстука другой. Уверена, на нём сейчас не белый костюм, а чёрный или тёмно-синий.
— Ты такой приятный, тёплый, — вдыхаю я, прижимаясь к нему так крепко, как только могу.
— Как хотела бы я сейчас положить свои ладони на твои плечи и целовать тебя повсюду… — добавляю я, эти слова является самым настоящим желанием в моих мечтах.
Тогда он делает это для меня. Кончики пальцев Калеба нежно касаются моей кожи. Моя кожа сразу же покрывается мурашками и я съёживаюсь. После того огромного ужаса, который я испытала, я снова возвращаюсь в зону своего комфорта и могу расслабиться.
— Мы можем поговорить? — спрашиваю я его.
— Конечно, — получаю я ответ.
— Обо всём. Я хочу тебе всё рассказать, о чём я вспомнила, а ты, пожалуйста, восполни пробелы. Калеб, мне было всего пять! Я была тяжело ранена, пролежала две недели в коме и после этого многие долгие недели в больнице. Я не могу обо всём вспомнить, пожалуйста не упрекай меня в этом!
Он медлит, но потом говорит мне:
— Окей. За это я должен извиниться. Мне было обидно, что у тебя были не такие же воспоминания как у меня, что они не настолько сильные, как мои… Ты была младше меня. Мы забываем, когда становимся взрослыми, многое из того, что происходило в нашем детстве. — Он гладит меня по щеке, а я всё также прижимаюсь к его груди.
— Как бы мне хотелось помнить больше деталей. Это было бы так классно… Но сейчас я хотя бы рада, что с тобой всё хорошо. Что ты жив. И что мы можем быть вместе, как мы всегда хотели!
— Не всегда. Это нелегко, найти время следить за тем чтобы твоё окружение было безопасным. Но ты мне очень нужна, — шепчет он. После этих слов я сажусь прямо. Я хочу поговорить. Получить ответы!
— Ты не снимешь с моих глаз повязку? — спрашиваю его.
— Нет… — отвечает он на этот раз уже спокойнее.
— Потому что я из ФБР и ты боишься, что я могу тебя сдать? — продолжаю я.
— Не только…
— Но? У меня есть предположение, но я боюсь, если я ошибусь, то смогу тебя этим ранить.
— Ну, хватит об этом, — просит он меня дружелюбно и при этом нежно гладит по щеке. Его прикосновения пальцев настолько нежные, что я могла бы поверить, что Калеб боится меня сломать.
— Ты не только боишься, что я тебя по долгу службы выдам ФБР, но у тебя также есть чувство вины, потому что ты знаешь, кто убил моих родителей. — Говорю это ему спокойным голосом, но потом прикусываю нижнюю губу.
Калеб колеблется ненадолго, но потом его пальцы продолжают гладить меня по щеке, даже скользят по моим волосам.
— К сожалению, это верно, — отвечает он мне и через небольшую паузу продолжает: — Продолжай...
— Фотографии, которые я нашла в архиве издательства, на них мы оба! Но есть и фотография, на которой виден один мужчина, который тебя уводит. И это высокий человек, — говорю я серьёзным голосом.
— Это верно, — подтверждает он.
— И я боюсь, что этим человекам был твой отец. И, что незадолго до этого это он ворвался в наш дом, убил моих родителей, а потом стрелял в меня. Это… Это был твой отец. И… И ты чувствуешь себя ответственным за то, что… Мои родители мертвы, и причина их смерти твой отец! — Я задыхаюсь, после того как эти ужасные слова всё-таки слетели с моих губ и опускаю голову. Мне нужно как-то успокоиться, потому что я всё-таки оказалась к этому не готова!
— И теперь ты боишься, что если я посмотрю тебе в глаза, то узнаю убийцу моих родителей, так как ты похож на него, или я в тебе всегда смогу видеть только его сына, в жилах которого течёт та же злая кровь, что и у его отца...
Калеб медлит с ответом. Его рука гладит моё плечо. Он молчит, да и я не говорю ни слова.
— Это правда, — отвечает он после долгого молчания.
Я знала это. Я догадывалась… Проклятье. Я всё также продолжаю сидеть опустив голову, но теперь кусаю губы и качаю головой.
— Но это ведь не твоя вина, — шепчу я, сжимая челюсти. Всё моё тело напряжено. Я… Я нашла убийцу родителей, и это спустя столько лет! Но должен ли это быть его отец из всех людей?!
— Твои глаза завязаны и всё же ты опускаешь голову. Это меня не удивляет. Потому что, если бы ты могла посмотреть на меня сейчас, ты бы всё равно так сделала. Это твой инстинкт. Ты не сможешь смотреть мне в глаза, так как ты всегда будешь видеть во мне убийцу твоих родителей. Всегда! — Он зол, обижен. Но не только потому, что я не поднимаю голову, но и потому, что он, наконец-то, проговорил то,что его так много лет тяготило.
— То, что произносится, может стать реальностью. Если умалчивать что-то, это ведь тоже ложь, — шепчет он. Именно в этот момент я поднимаю голову и пытаюсь повернуть лицо по направлению к нему.
— Сними с меня повязку. Тогда я смогу посмотреть тебе в глаза и сказать, что я люблю тебя. Ты будешь знать, что это правда! — Когда я это говорю, Калеб касается ладонями моих щёк и прижимается лбом к моему.
— Я знаю, ты напуган. Ты боишься того момента, когда я узнаю тебя… Но… Как я смогу тебя предать? Сдать тебя? Ты же спас мою жизнь, да ничто и никто в этом мире не заставит меня тебе навредить. — Мой голос предельно искренен. Я слегка наклоняю лицо, чтобы быстро его поцеловать.
Я замолкаю, потому что теперь его очередь. Но он ничего не говорит, ни единого слова.
— Я давно уже знаю, кто ты… — шепчу я и пытаюсь почувствовать его движения, и понимаю что он ненадолго вздрагивает. Это совсем лёгкое едва заметное движение, но всё же я могу это почувствовать.
— Разве ты не видишь, что на мне надето? Разве не видишь?! — Я не буду выдавать Эйвери и Тэйлора, но ему лгать не буду. Если уж я решила быть честной с людьми, которых я люблю, но… Это не настоящая ложь. Дина я уже очень давно заподозрила!