Выбрать главу

Калеб немного отстраняется от меня и кажется размышляет об этом.

Да, это белое платье, но ожерелье, что Калеб подарил мне в ресторане будучи Дином, говорит намного больше, чем тысячи слов!

— Ты носишь цепочку твоей матери, — наконец, говорит он и снова гладит мои плечи, затем нащупывает пальцами кулон с сердечком и шепчет:

— Кулон в форме сердца…

— Это не цепочка моей матери, — отвечаю ему и добавляю дрожащим голосом: — Я не хочу произносить твоё имя. Я хочу, чтобы ты посмотрел мне в глаза и, наконец-то, рассказал мне правду! Я хочу услышать это от тебя. От тебя!

Он молчит. Размышляет?

— Я хочу поговорить с тобой о многих вещах. О нашем детстве. Ты же точно сможешь о большем вспомнить, чем я. Какие-то короткие истории. Анекдоты. Весёлое. Грустное. Ты расскажешь мне, а я тоже часть тебя. Я хочу чтобы мы были одним целым… Чтобы мы принадлежали друг другу! Так что, пожалуйста, пожалуйста, сними с меня повязку, — отчаянно умоляю его.

— Последний поцелуй, — шепчет он неожиданно, кладёт руки мне на щёки, затем поднимает моё лицо и целует меня. Интенсивно. Нежный поцелуй, полный любви. Как будто прощается со мной навсегда и хочет вспоминать тёмными холодными ночами тепло моих губ.

— Не уходи, пожалуйста! — шепчу я и начинаю сражаться с наручниками. Зачем я только их так сильно закрыла? Я могла бы немножко его в этом обмануть! Тогда мои руки сейчас были бы свободны и я бы могла сама снять повязку с глаз, в конце концов, наручники он не проверял!

— Я не собираюсь уходить, Джолли, — говорит он серьёзным голосом, который изменился. Он прочищает горло. Кажется это средство больше не действует, ведь я узнаю голос Дина. Пока ещё совсем немного, но его можно уже расслышать! После он касается руками моего тела, находит наручники и расстёгивает их. Он освобождает меня!

Я нервно сглатываю слюну, могу ли я сейчас снять повязку с глаз? Или он сам это сделает?

— Я больше этого не выдержу. Ты нужен мне… Кто же сможет меня защитить, если не ты? — спрашиваю я с грустной улыбкой. Мои глаза всё ещё завязаны.

Я аккуратно вытягиваю руки вперёд, потираю запястья. Сглатываю. На мгновение опускаю голову назад и на самом деле хочу посмотреть на него с высоко поднятый головой, когда он снимет с меня повязку, но я не решаюсь.

Прямо сейчас я посмотрю ему в глаза. Калеб. Дин. Белый дракон, убийца.

Я никогда бы не подумала, что смогу влюбиться в такого человека. Но это Калеб… Милый мальчик, который так мне нравился, когда я была маленькой девочкой. За которого я хотела выйти замуж и которому я дарила так много сладостей, что у меня самой ничего не оставалось.

Сейчас… Я посмотрю в глаза человека, отец которого убил моих родителей. Смогу ли я это пережить? Я не должна плакать. Я хочу улыбаться ему, потому что он идёт на большой риск! Это я уже сама понимаю, мы стоим здесь на отдалённой обочине дороги, по крайней мере, я так подозреваю. Или даже посреди леса. В коттедж мы не поехали, для этого поездка была слишком короткой.

Я снова сглатываю и нерешительно кладу ладони на предплечья Дина. Аккуратно нащупываю пуговицы рубашки, которые выскользнули из-под пиджака. Это тонкая и дорогая ткань. Мои кончики пальцев медленно скользят по его рукам вверх, ненадолго останавливаюсь на плечах, а затем продвигаются до его лица.

— Сними с меня повязку, — нерешительно прошу я, успокаивающе поглаживая его по коже двумя большими пальцами. Я нащупала его пробивающуюся щетину и улыбаюсь. Мне нравится, когда у мужчин, особенно у него, лёгкая небритость. Никакой пышной бороды, она бы ему не подошла, но такая щетина — это довольно мило.

Чувствую, как он пытается развязать узел.

Я улыбнулась, а затем сказала:

— Я отлично завязала, не так ли? Ты... ты просто можешь сдвинуть повязку вниз...

— Хорошая идея, — отвечает он. Да, теперь я почти отчётливо узнаю голос Дина! Где-то в глубине души я всё ещё надеялась, что это не он. Потому что… Как у нас двоих может быть вообще будущее? Ну как? Если когда-нибудь станет известно, что он белый дракон, его убьют. И потом? Я не смогу этого пережить… Нет, я не захочу без него жить.

Он развязывает мою повязку и аккуратно снимают подушечки с моих глаз, пока я провожу руками по его груди.

А потом… Когда обе подушечки убраны, я опускаю голову. Но это иллюзия.

— Почему же ты медлишь? — спрашивает он меня, а вот теперь я та, кто молчит. Я пытаюсь подобрать слова, а затем прикрываю ладонью рот, чувствую, как слёзы рвутся наружу.

— Я так боялась, что тебя потеряю! — рыдаю я, зажмурив глаза.

— Я здесь, — шепчет он, вытирая мои слёзы подушечками больших пальцев.

— Я здесь с тобой. Мы нашли друг друга… Ты вспомнила себя и я… Очень рад, что… Что ты хочешь посмотреть на меня своими глазами, чтобы сказать мне, что ты тоже меня любишь! — Голос Калеба твёрд, и всё же я слышу в нём лёгкий оттенок страха.

Я киваю и всхлипываю в последний раз, прежде чем открыть глаза.

На нём чёрный костюм, к нему зелёная рубашка с чёрным галстуком. Постепенно мои глаза поднимаются вверх. Это правда Дин? Или Эйвери и Тэйлор мне наврали? Или у него всего лишь похожий голос на Дина? Или Дин притворялся белым драконом? Есть много вариантов, но я сейчас здесь и с ним, чтобы узнать единственную правду.

Я начинаю дрожать, когда мой мой взгляд доходит до подбородка. И его губы и, наконец… Эти чудесные…

— Глаза цвета кубиков льда, — шепчу я и вздыхаю с облегчением. Моя улыбка наполнена счастьем.

— Глаза цвета кубиков льда, что превращаются в ледник. Все эти годы, — добавляю мягким голосом и поднимаю обе руки, чтобы обнять и прижать ладони к его щекам, погладить его волосы и ласкать каждый дюйм его лица.

Здесь в лимузине не так светло, как при дневном свете или в помещении, в котором включены лампы. Свет голубоватый и не всё так хорошо узнаваемо. Но я узнаю его. Всё в нём.

— Наконец-то… Наконец-то! — всхлипываю я и переполненная счастьем бросаюсь ему на шею. Я не могу прекратить плакать, и прижимаюсь к его телу, а он обнимает меня.

— После всех этих лет! — Я не хочу отпускать его никогда, никогда больше!

После того как я немного успокаиваюсь, а он тем временем нежно гладил меня по спине, я всё же осторожно освобождаюсь из его объятий и кладу свои ладони на его щеки.

— Я так сильно тебя люблю, что ты даже не можешь себе представить! — Я всегда думала, что любовь должна расти. Вы влюблены, и в какой-то момент, когда вы знаете этого человека дольше, возникает настоящая любовь. Через месяц или через годы. Но с ним всё по-другому. Я чувствую, что он тот, кто завершает половину моей разбитой души. Он есть та самая часть, которой у меня не было так много лет. Он делает меня целой…

Калеб нежно улыбается и ласково проводит рукой по моей щеке, волосам, а затем касается моей руки, прежде чем прошептать:

— Ты даже не представляешь, насколько счастливым ты меня делаешь. Я этого ждал все эти годы. Надеялся. И вот этот миг настал. Ты говоришь эти слова с такой любовью, нет ни единой капли ненависти в твоих глазах! — И теперь Калеб опускает голову. Он добрался… И я была его целью.

— Ты все эти годы боялся, что я тебя могу отвергнуть, потому что твой отец... сделал эти ужасные вещи. И теперь... я не виню тебя за его поступки... Это нормально, если ты измотан. В конце концов, ты, должно быть, все эти годы — двадцать один год, думал об этом. Особенно, если ты меня постоянно видел. — Я делаю глубокий вдох и выдох, прежде чем обхватить его голову руками и осторожно притянуть его к себе.

— Я здесь, чтобы быть с тобой. Сейчас я та, кто тебя защитит!

Но Калеб останавливает меня и спокойно смотрит на меня, прежде чем сказать:

— Ты хотела ответы. И я дам их тебе. Задавай свои вопросы. И тогда мы увидим, сможешь ли ты меня по-прежнему любить!

Кажется, это никогда не закончится.

— Согласна! — шепчу я, и мне не нужно много времени, чтобы обдумать, о чём я хочу его спросить.

Я сижу лицом к нему, хватаю его за руку и крепко прижимаю к себе.

— Что именно тогда произошло? В тот день, когда вспыхнул пожар? Я должна это знать… Всё. Каждую деталь! — Я смотрю на него и уже почти готова заплакать, смотрю в его глаза и надеюсь что он, наконец, скажет, что я все эти годы искала.

Он кивает и начинает рассказывать с того момента, когда заметил огонь из окна своей детской комнаты.

Слова звучали так искренне и были наполнены неподдельной болью. Он рассказывает так живо, как будто все эти действия и правда произошли совсем недавно. Как он забежал в дом, увидел меня лежащую рядом с кроватью и как после он отнёс меня к моей матери.

— Она лежала там, я спросил её, что я должен делать. Я был так неуверен в себе, и я знал, когда я оставил твоих родителей, что ты никогда не простишь меня. — На этом предложении Калеб останавливается, борясь с собой.

— Она… была ещё жива?! — Я действительно не ожидала этого! Калеб кивает и рассказывает дальше холодом тоном:

— Сегодня я уже понимаю, что она была привязана к кровати. Она лежала на полу, на боку. Руки связаны за спиной. Я пытался развязать её, но узлы мне не поддавались. Она лежала… Хотела тебя увидеть последний раз и попросила меня тогда… за тобой присматривать. Что бы ни случилось, я должен приглядывать за тобой. Ей было всё равно, что с ней произойдёт, она хотела только, чтобы ты была в безопасности.