Глава 2
«Собачье общежитие»
Опоздал я на очень приличный промежуток времени. По крайней мере, об этом мне говорил взгляд Бориса, который был очень зол и явно нервничал. Учитывая, что мы были друзьями и оба любили приключение, его состояние мне было понятно, но разделить я его не мог. На самом деле, мне не часто удавалось выскочить на улицу и погулять, особенно после нескольких несчастных случаев у нас в станице, на которые, кстати говоря, у меня упал глаз.
Очень жутко осознавать, что все это твориться именно тут – у меня под боком. Однако, я уверен, что в других местах не лучше, пусть мне и не довелось побывать много где. Пропажи и смерти с убийствами обычное явление. Особенно для глуши, в которой я обитаю.
Борис слегка грыз ногти, иногда отводя взгляд в сторону. Он явно не хотел вымещать на меня скопившееся зло и всячески себя сдерживал. Вова же просто стоял рядом и ждал хоть какого-то слова, чтобы сказать очередную глупость.
– И вам привет, товарищи – протянув руку, произнёс я.
Вместо каких-либо приветствий мне очень крепко пожали руку, и мы перекинулись взглядами. Его глаза выражали обиду, а мои сожаление.
– Мне тут по пути один человек встретился… – сделав паузу и глянув в глаза Боре произнёс я, ожидая увидеть, насколько он заинтересуется информацией, которую я собираюсь ему поведать – он рассказал мне про белый дом, недалеко от озер.
Он поднял голову. Его взгляд стал менее тяжёлым и было видно, что его уже чуть отпустило.
– Бульнёвских? Я видел его. Разруха, да и только. Хочешь туда сходить? – скрестив руки спросил Борис и глянул немного прищурившись.
– Да. Там один бомж на что-то наткнулся, и оно его… – начал уж я рассказывать о моей недавней встрече, как меня вдруг перебили.
– Бомж? Серьёзно? С каких пор мы ходим по наводкам бомжей? – его лицо стало олицетворением недоумения.
– Он был очень серьёзен и подчеркну, что абсолютно трезв! – ткнув куда-то в небо указательным пальцем сказал я очень уверенно.
– Мда. Ты в своей жизни много адекватных бомжей видел? Они уже свои ведения от реальности не отличают и им хоть трезв, хоть пьян – а всё состояние одно – недоверчиво и скептически ответил мне Борис.
– Да у него на теле был огромный шрам, будто медведь на него кинулся! – продолжая настаивать на своём, говорил я ему.
– Упал неудачно или с собаками подрался. Ты чего, думаешь у бездомных жизнь скучная?
– Давай так. Если там ничего интересного не будет, мы просто уйдём… – меня опять перебили
– А если будет – останемся? – с очевидностью в голосе произнёс Борис.
– А ты у нас сообразительный – чуть улыбнувшись сказал я.
Он улыбнулся в ответ, и мы снова пожали руки, как бы заключив между собой договор. Забыл сказать, что у наших прогулок был особенный договор, который заключался в делении всего найденного в ходе шастаний. Вова в это дело не входил.
Мы слегка размялись и начали прикидывать дорогу до того самого места. Борис знал каждый уголок нашей станицы и мог буквально провести нас куда угодно. Я же за всю свою жизнь не смог запомнить не один поворот и частенько плутал по давно исхоженным мною улицам теряясь так на несколько часов. Однажды, идя со школы, я пришёл домой только ближе к вечеру и то, лишь потому, что за мной приехал мой брат на велосипеде. Родители тогда не на шутку испугались.
Было же время, когда тебя мало что заботило, и голова не забивалась даже элементарной дорогой домой. Вся память уходила на поглощение информации касательно моего хобби. Честно говоря, я и сам не до конца понимаю, как вообще пришёл к такому. У меня, наверное, были предпосылки или какие-то ориентиры. Не могу точно выделить момент, когда свернул на эту трапу, но помню, что занимаюсь изучением этого довольно таки давно.
Солнце лениво подходило к зениту, а мы шли тихой и совсем неторопливой походкой к белому дому. Меня до сих пор немного настораживало присутствие какого-либо животного на территории этого места, однако, кампания давала чуть больше уверенности в том, что я выйду оттуда хотя бы частично целым. Они конечно не борцы с собаками или ещё каким-нибудь зверьём, но в обиду не дадут. По крайней мере, Борис.
Где-то с огородов доносились голоса работающих там пожилых и не очень людей. Кто-то хвалил урожай, кто-то наоборот его ругал. Речь текла речкой по нашим ушам и будто бы незримой прохладой пронизала уши. Это было настолько знакомо, что надоедало. Я не очень любил возню с землёй, а уж тем более что-то сажать или выдёргивать. Это страшное и скучное дело, которое раньше сведёт в могилу, чем накормит.