– Тут пять комнат – сухо произнёс Борис и глянул на меня.
– Я посмотрю те что справа, а ты левые возьми на себя, идёт? – протянув ему кулак, в ожидании того что он стукнет его своим, спросил я.
Он молча направился влево пройдя мимо меня, будто я был приведением. Кроме тревоги ко мне пришла ещё и грусть. Состояние с каждой секундой ухудшалось, и я отчитывал себя за происходящее. Я знал об опасности и всё равно пошёл сюда, прихватив единственных людей, которые хоть как-то контактировали со мной несмотря ни на что. Я подвёл единственных людей, которые не считали меня психом. Теперь я для них вестник беды. Для Вовы уж точно.
Я медленно прошёл в первый дверной проём который мне попался и обнаружил небольшую комнату, где-то на пять и три метра. Большую часть этого помещения занимало джакузи, которое наполнилось всяким непонятным барахлом, которые освещали огромные панорамные окна, что так красиво передавали солнечный свет в это холодное и убитое место. Окинув взором все эти убранства, который несколько лет назад явно были в лучшем состоянии, Вовы я не обнаружил и пошёл в следующую комнату.
Там были обычные просторные комнаты, которые в перспективе могли бы стать хорошей кухней или залом. Несмотря на запущенность этого здания, тут было как-то уютно. Будто комната пронизана какой-то положительной энергией или что-то типо того. В реальность возвращало желание чихнуть, ибо невидимые легионы серой плёнки, что покрывает это здание уже приличное количество времени, били в нос очень резко и сильно.
Я очень громко цокнул и вышел обратно в коридор где меня уже ждал Борис. Глядя на его лицо, по телу пробежал холодок. Он был настолько мрачен и встревожен, что мне казалось, что в любой момент он может сорваться и накинуться на меня с кулаками, обвиняя во всём произошедшем, однако, он чудом держался.
– Его там нет и судя по всему ты его тоже не нашёл – глядя куда-то в пустоту произнёс он.
Мне не хотелось ему отвечать и разочаровывать его, и я просто кивнул. Атмосфера накалялась хоть чем больше времени мы проводили в доме, тем холоднее в нём становилось. Безмолвие начинало тихонько меня душить и в горло подступал ком. Мы постояли так ещё минут пять, и он снова заговорил.
– Я пойду в подвал, а ты лезь наверх. Я помню, как ты на темноту реагируешь и мне сейчас не очень хочется тебя уговаривать. Встретимся у выхода. Если не найдём… – он резко прервался.
– Найдём, я тебе обещаю, друг – положив руку ему на плечо я снова улыбнулся через силу.
Он одобрительно кивнул мне и пошёл вниз по ступеням, которые располагались справа от входа. Увидев, что Борису стало хоть чуть легче я уже чуть с большим энтузиазмом пошагал по ступеням вверх. На втором этаже всё было будто бы получше. Словно его побоялись трогать те, кто мусорил внизу. Тут было относительно чисто, но окна в решётках давали чувство грязи, которая пряталась в человеке, который строил этот дом. Внезапно появилось ощущение, что меня заперли в тюрьме, в которую так и не попал хозяин всего этого. Две скромные комнаты так же без дверей и какой-либо мебели, однако, я обнаружил очень странную вещь.
Зайдя в одну из комнат, мне бросились в глаза миска и цепь, прибитая к стене. Глядя на её длину, можно было судить, что предполагаемое животное, которые было на ней, могло свободно ходить вдоль всей комнаты, однако, лежавшее в уголку разорванное девчачье платье и небольшая кучка мягких игрушек, под которыми что-то лежало, давали чётко понять, что тут держали человека, причём, маленькую девочку…
Я сделал несколько шагов назад и чуть внимательнее присмотрелся. Вдоль всего пола, мелькали точно такие же кровавые следы, что и на лестнице, которая была на улице около собачьих загонов. Что же за чудовище жило здесь? Я не помню, чтобы какая-то девочка у нас терялась. Недавно одна погибла, но она никак не подходит под этот случай. Дом стоит нетронутый несколько лет! А всё это тут происходило наверняка до этого. Или…
Я снова начал глядеть на то, что было в комнате. Цепь, миска, куча игрушек и… Мне причудилась обложка какой-то розовой записной книжки, которая едва выглядывала из-под плюшевых медведей. Я сделал несколько осторожных шагов и приблизился к нему. Нагнувшись в игрушкам я аккуратно вытащил тетрадочку и вытер её обложку от пыли. Открыв первую страницу я обнаружил подпись.
– Соня Милодушкина. десять лет – прочёл я вслух и стало как-то не по себе.
Опустив глаза чуть ниже, я заметил дату – две тысячи двенадцатый год. Дневнику уже было почти девять лет. Я начал листать страницы и быстро читать совсем небольшие записи, написанные очень аккуратным и маленьким почерком, который никак не подходил побитой жёлтой бумаге. Записи до две тысячи шестнадцатого рассказывали про её будни. Она ходила в школу, гуляла с друзьями и просто наслаждалась жизнью. Однако после… Я обнаружил лист с кровавыми пятнами.