— У меня-а жена-а-а ох ревнивая-а-а! — На этой высокой ноте Алексей завершил свое выступление в пыточной палате (как он мысленно назвал это помещение) и крикнул: — Я всё могу, я всё ощущаю!
— Ничего ты не можешь, пока мы тебе этого не позволим, — заявил Манг, — полежи-ка ты лучше вот здесь. — Завернутый в простыню, Лёша оказался на полу неподалеку от Виктора.
Открыв окно и просунув в него все три свои головы, Лечуньи в три глотки крикнули:
— Эй вы, доблестные будущие пациенты, старатели щита и меча! Радетели топора и булавы! Философы копья и лука! Всё прошло удачно! Один дурно воспитан, за что был исцелен в собственном соку, а второй, который моложе, несмотря на свое несносное любопытство, оказался крепким парнем. Оба в полном порядке! Забирайте ваши экземпляры и катитесь отсюда подальше, век бы вас всех не видеть, честное благородное слово!
Вскочив с насиженных было мест, ратники, позабыв про обед, организованно ринулись к воротам, вбежали во двор, двое самых крепких, Богумил и, разумеется, Добродей, залезли на складную лестницу, остальные выстроились в живую цепь. Лечуньи, словно тончайший хрустальный сосуд, передали Богумилу большой окровавленный сверток — Виктора. Богумил столь же осторожно принял его, опустил Добродею, а тот, в свою очередь, передал Виктора Темнозору и так далее, пока последним стоящий в цепи Боригнев подхватил первого исцеленного и отнес его к месту привала отряда, положил у костра. Но страшную, заскорузлую простыню Боригнев трогать не стал, вернулся, чтобы спустя мгновение принести на то же место завернутого в простыню Алексея.
Вышата внимательно наблюдал за этим процессом, Живосила нигде не было видно, он незаметно исчез во время всеобщей возбужденной суеты, пропал неизвестно куда. Когда всё закончилось, Вышата последним выходил со двора. Уже стоя в воротах, он крикнул:
— Лечуньи, спасибо вам! Я опять перед вами в неоплатном долгу!
— Долг-то он платежом красен, — беззлобно отвечала ему голова Просперо, — да уж ладно, чего там… Как говорится, свои люди и когда-нибудь сочтемся, сейчас уже не до этого. Подойди-ка поближе, чтобы нас никто не слышал. Сам знаешь, какие времена грядут, — перешел на шепот Просперо, в то время как Ман и Зиу вертели головами по сторонам в опасении, что их беседу кто-то может подслушать. — Скоро сюда очередь выстроится, придется работать не за троих, а за десятерых, и всё равно всем помочь не успеем. Дурные у меня предчувствия, друг наш Вышата. Очень дурные.
— Настоящая очередь выстроится туда, — Вышата красноречиво посмотрел в небо, — и туда, — он вперил взгляд в землю. — И знаете, что я вам скажу, лучше бы очередь к вам была шириной с Млечный Путь, чем туда, куда я указываю, тёк хотя бы тонкий ручеек. Велесовы луга пустуют, но скоро там будет достаточно голосов. Битва в Яви уже началась, и Невзор торжествует, он в абсолютном выигрыше и знает, что делает. Черная Богиня приняла человеческий облик, и сила ее нарастает с каждым днем. Стоит ей проникнуть сюда, и тогда очередей, о которых мы с тобой толкуем, не избежать, и они покажутся еще меньшим из зол. Если дойдет дело до открытого противостояния между Марой и всеми нами, то… Мне даже думать об этом не хочется. Это вам не одна маленькая Атлантида, которую пришлось принести в жертву, и она ушла под воду вместе со всем, что в ней было, а земли материков после этого разошлись по Великому Морю. Здесь вода поглотит каждый клочок суши, затопит всё, и всё живое погибнет. Навь, как всегда, хочет всё начать с нуля, думая, что у нее получится построить мир без Прави. Навь считает себя самодостаточной, и убедить ее владык в обратном невозможно. Кто мы в сравнении с ними, с богами? Лишь осколки призрачного мира, о котором никто ничего толком не знает. Я пытался сделать это, пытался убедить, когда бессчетное количество лет тому назад говорил с Марой, но она лишь посмеялась надо мной. Скажу вам по правде: эта эпоха мира Яви действительно, как никогда, близка к полному разрушению, и шансы спасти ее, удержать гармонию трех миров в равновесии, как никогда, малы.