— Ничего не понимаю, — пораженно прокомментировал он. — Какой-то бракованный снимок. Что это за сплошная дыра от грудины до середины спины? Бред какой-то, так не бывает. С этим не живут и минуты, значит, точно снимок бракованный. Разрешите мне вас осмотреть, Петр Никитич, я очень вас прошу.
Войтов хотел было возразить, но столь естественное во всяком человеке желание жить упрямо взяло свое, и он покорно скинул пиджак, стянул через голову рубашку.
— Смотри, коли охота.
Алексей увидел, что тело у генерала сухое, жилистое, а на уровне сердца грудь его закрыта повязкой, огибающей весь торс. Это заинтересовало Алексея. Он попросил у генерала разрешения снять повязку.
— Давай, — вяло разрешил генерал, — давай, чего уж там. Сергей меня потом перевяжет, он в курсе.
Спиваков действовал очень аккуратно и профессионально. Со знанием дела снял бинт, отклеил пластырь, отогнул края бинтового тампона. Тут генерал поморщился.
— Щиплет, сволочь.
— Я сейчас, — Спиваков снял повязку полностью и в изумлении от увиденного даже отступил на два шага: — Н-нет, так не бывает, — вымолвил он после минутной паузы. — Что, чёрт меня побери, это такое?
На груди Войтова имелась пятиугольной формы рана, или язва, сантиметра в четыре в поперечнике. Алексей зашел со спины и чуть выше поясницы увидел точно такую же язву. Кровь не сочилась, но зрелище было удручающим. Для Алексея особенно. Позвали Сергея, тот принес материал для новой повязки, и чуть дрожащими руками Лёша эту перевязку сделал. Лишь только он закончил, как тут же бросился к медицинской карте, и уже после снимков прочел буквально следующее:
«На груди, — писал хирург (его фамилия была Хайт, судя по врачебной печати на заключении), — в области солнечного сплетения имеется странное красное пятно правильной геометрической формы в виде пятиугольника, на спине, между семнадцатым и девятнадцатым позвонками, точно такое же пятно. Судя по характеру явления, оно прогрессирует, пятна медленно, но верно усиливаются и начали более походить на язвы, которые бывают при проказе. Однако проверка диагноза может занять неопределенное количество времени, так как больной, судя по его поведению и самостоятельной оценке собственного здоровья, чувствует себя превосходно, имеет нормальную температуру тела и высокий уровень гемоглобина для своих лет. Рентгеновский снимок пораженного участка тела в трех проекциях дает весьма странный результат. Получается, что след (я назову это так) на груди и на спине больного — это следствие сквозного ранения каким-то предметом, имеющим пятиугольную форму, но ранения не заживающего, а прогрессирующего, как если бы открылась старая рана, что абсолютно исключено, ибо пациент утверждает, что ничего подобного у него на теле никогда не было».
В следующей записи Хайт уже не скрывал полнейшего изумления:
«Очевидно, что это сквозное ранение, как видно на снимке, а пятна, превратившиеся в язвы в течение последних восьми дней, это его входное и выходное отверстия. Канал несовместимого с жизнью ранения проходит, не задевая ни одного жизненно важного органа и не сообщается ни с пищеварительной, ни с легочной, ни с сердечно-сосудистой, ни с какими-либо другими системами организма. Возможно, что я имею дело с одной из редчайших форм онкологии, нигде не описанной, поскольку анализ крови у пациента заметно ухудшился и вполне соответствует симптомам carcinoma in situ неинвазивного рака, при совершенно нетипичных внешних проявлениях. Пациент настаивает на прекращении обследования, от лечения отказывается…»
Лёша посмотрел на генерала диким взглядом. Тот истолковал это по-своему:
— Что смотришь? Сам ничего не понимаю. Не могу поверить, что у меня рак легких. Я никогда и к сигарете-то не притрагивался. Всё, хватит об этом. У меня еще есть немного времени, сынок, — впервые назвал Войтов Лёшу так. — Порадуй меня своим изобретением.
И хотя препарат, полученный совсем недавно в лабораторных условиях, был еще очень далек от совершенства и до прохождения государственной экспертизы, а Спиваков еще не успел полностью удостовериться в его качестве, а с тем и окончательно поверить в первичный успех, он всё же решил рискнуть:
— Петр Никитич, я вас умоляю, хотите на колени встану, разрешите провести вам пробный курс нашего препарата. Я дал ему название «Salvarevitum», то есть «спаситель жизни», он должен помочь, я очень на это рассчитываю. Во всяком случае, это куда лучше, чем операция и облучение. Прошу вас…