— Ты быстро схватываешь, человечек. Еще бы! Ведь мы почти слились с тобой, — пояснил Невзор.
— От меня скоро совсем ничего не останется? — равнодушно поинтересовался Глинкин.
— Не переживай так. Я бы не смог заменить твою душу своей, ведь у меня, пожалуй, больше и нет души, — холодно заметил Невзор, — поэтому кое-что от тебя останется, но способность любить ближнего своего, которая у тебя в зачаточном состоянии всё же присутствует, исчезнет полностью. Это я к тому, что ты перестанешь постоянно вспоминать своих домочадцев и вздорную жену, которая блудом срамным, маханием любовным с одним из твоих слуг уже давным-давно грешит.
— Наплевать мне на это. Даже думать о том не стану. А что у вас было дальше?
— Дальше? А дальше решено было братоубийством не заниматься, а идти всякому своим путем и вести за собой вас, людей. Обычно те, кто идет впереди, называются Дозором. Шуйный путь, он для Десного кажется черным. Что ж, мы не против, если черный цвет — это наш цвет. Видишь ли, Сварожьим прихвостням достался белый цвет. Вот тогда мы и разделились на Черный и Белый Дозоры, и Черный Дозор пошел Шуйным путем, указанным Марой, чью волю храним, а Белый Дозор двинулся по Десному пути, указанному Сварогом. Черный Дозор служит Маре и Велесу, приближая кончину этого мира и великое обновление, без которого немыслимо всё новое на этой Земле, а Белый Дозор пытается спасти то, что хочет разрушить Дозор Черный… Внимание! К тебе проситель! — заметил Невзор заведующего лабораторией, завлаба, вежливо ожидающего своего хозяина неподалеку.
— Ну? — коротко спросил у завлаба Глинкин.
— У нас всё готово, Михаил Петрович, — завлаб достал из нагрудного кармана халата пробирку, как следует плотно закрытую черной резиновой пробкой. — Прикажете отправить на испытания?
— Вот это? Дайте-ка сюда, — Глинкин повертел пробирку в пальцах, вернул заведующему со словами: — Запускайте в серию. Как я вам уже говорил: десять тысяч доз. Всю партию доставите мне лично, прямо в мой кабинет.
— Но как же без испытаний? — изумился завлаб. — Ведь так нельзя! Не положено!
— Вас это не касается, — двусмысленно ответил Глинкин. — Делайте, что вам говорят. Я вам плачу не за пререкания со мною.
Заведующий побелел от страха, поклонился и поспешил удалиться.
— Вы говорили, что скоро начнется мор. Когда же его ждать?
— Он уже почти начался, — ответил Невзор. — Теперь совсем скоро. На старике, лежащем в больнице, моя роковая печать, в его крови смертельная зараза. Да свершится Ею предначертанное, да падет мир! Слава Маре! Вторь за мной!
— Мара-Ма, Мара-Мать, — словно зачарованный, повторял за Невзором Глинкин. — Дева Зимняя, правь безвременно. Кровь кощная, ядовитая, моровая, да смешается со здоровой, да содеется зло превеликое…
Глава 7
Начало конца — Неожиданный компаньон — ДНК — Черная благодать — Роковой полет
Состояние Войтова было стабильным. Лёша звонил в госпиталь каждый час и никаких тревожных новостей ему не сообщали.
Спиваков не мог предположить, как именно поведет себя препарат, с какого времени начнется его позитивное воздействие. На вторые сутки, на третьи… Отложить вылет было бы непростительной глупостью, так решил Алексей. На Камчатке скоро начнется сезон ураганов и проливных дождей, погода окончательно испортится и здорово похолодает. Тогда пытаться свершить задуманное будет делом, почти неосуществимым: смерть от переохлаждения, от падения в горах, смерть в водах внезапно разлившейся реки — всё это было реально предсказуемым исходом такого путешествия. Лёша предполагал добраться в долину, проделав путь в 600 с лишним километров по земле и не доверяя воздушной дороге. Ненадежно. Вертолеты на Камчатке частенько падали, риск был неоправданным, а раз так, раз придется потратить на дорогу в заповедник несколько драгоценных дней, то необходимо было иметь их в запасе, как можно раньше вылетев из Москвы. Капельница была поставлена генералу в понедельник, в первой половине дня. В оставшееся до вылета время Лёша занимался рабочими делами в институте, и в том числе согласовал день и время утверждения препарата в госкомиссии.
— Может быть, вам что-нибудь нужно? — поинтересовался Лёша у чиновника из комиссии и удивился, услышав, как обиделся этот человек, судя по его резко изменившемуся тону:
— Послушайте, господин Спиваков, ничего мне не надо. И так на каждом углу всяк норовит полить чиновника грязью. Вы, по всей видимости, тоже считаете, что все мы сплошь казнокрады и взяточники?