В ответ на подобные мысли раздалось самодовольное воркование Рута. Войдя во дворик перед старым амбаром, дракон опустил левое плечо к земле, помогая Джексому спешиться.
— Теперь мы можем летать, — сказал ему Джексом. — Теперь мы всегда сможем улететь прочь отсюда. А потом мы научимся летать в Промежутке и будем путешествовать по всему Перну, куда только пожелаем. Ты чудесно летал, Рут! Чудесно! Только не сердись, пожалуйста, что я так неуклюже стукнулся о твои гребни. Я знаю, я плохой еще всадник. Но я научусь, обязательно научусь! Вот увидишь!
Вслед за Джексомом Рут вошел в вейр: глаза довольного дракона переливались яркой синевой. Там Джексом смел с ложа Рута пыль, чешуйки и пушинки от шкуры, скопившиеся за ночь на камне.
— Ты замечательно летал. Рут, — повторял он без конца. — Они сказали, что ты разворачиваешься вокруг кончика крыла!..
Улегшись, дракон потянулся к Джексому носом, лукаво напрашиваясь на ласку. Джексом принялся почесывать ему чувствительные надглазья. И что за радость идти в зал, к гостям, на пир, где не сможет присутствовать истинный виновник торжества?
Когда огненные ящерицы всем скопом ринулись в дверь, Робинтон вовремя услышал их крик и, прижавшись к огромной металлической створке, заслонил руками лицо. Ему не привыкать было к подобному: он знал, что предосторожности не помешают. Впрочем, у него дома, в Главном зале арфистов, все файры были вышколены отлично — в основном стараниями Менолли. Робинтона позабавило удивленно-испуганное восклицание, вырвавшееся у Лессы. Ящерицы пронеслись, обдавая всех ветром, но арфист не спешил отклеиваться от двери. Он знал, что сейчас будет, и точно: стая ринулась назад. Робинтон слышал, как владетель Грох призывал к порядку Мергу, свою маленькую королеву. Потом бронзовый Зейр арфиста разыскал своего друга и, браня Робинтона так, будто тот нарочно прятался от него, уселся на кожаную подушечку, пришитую на плече куртки нарочно для его коготков. — Ну, ну, малыш, — сказал Робинтон, поглаживая пальцами взволнованного бронзового, и в ответ файр ласково потерся головкой о его щеку. — Давно пора бы понять: я никогда тебя не брошу. Тоже небось летал вместе с Джексомом?
Зейр перестал браниться и весело пискнул. Потом изогнул шею, выглядывая во двор. Робинтон наклонился вперед, любопытствуя, что же привлекло внимание Зейра, и увидел Рута, идущего к старому амбару. Робинтон вздохнул. Он почти желал, чтобы Джексому не разрешили летать. Как он и предполагал, владетель Сэнджел все еще яростно протестовал против того, чтобы мальчишка пользовался привилегиями всадника. И уж конечно, Сэнджел найдет себе немало единомышленников из числа старшего поколения владетелей, которым все это тоже будет не по сердцу. И на том спасибо, что ему, Робинтону, удалось склонить владетеля Гроха на сторону паренька. Правда, Грох был куда умней Сэнджела и к тому же держал огненную ящерицу, что, понятно, заставляло его добрее глядеть на Джексома и Рута. Что до Сэнджела — он то ли не пожелал пройти Запечатление с файром, то ли просто не смог. Надо будет спросить Менолли. Между прочим, ее королева по имени Красуля должна была вскорости отложить яйца. Как славно, что у его арфистки была королева: всегда можно распорядиться яйцами для общего блага…
Арфист долго не сводил глаз с мальчика и дракона. Оба казались такими юными, невинными и беззащитными. Они так зависели один от другого и были так трогательно готовы прийти друг другу на помощь..
Да, этот мир встретил Джексома поистине негостеприимно: его пришлось вырезать из чрева матери, умершей во время родов. А за полчаса перед этим его отец, владетель Фэкс, был смертельно ранен на поединке. Робинтон вспомнил о том, что поведали ему Н’тон с Финдером перед самым полетом Джексома, и рассердился на себя: надо было с самого начала внимательнее присматривать за мальчишкой. Значит, придется наверстывать. Лайтол вряд ли ответит отказом, ведь это пойдет Джексому только на пользу.
Увы, Робинтону приходилось буквально разрываться — столько дел одновременно требовало размышлений, а значит, и времени. Даже при том, что у него были такие верные и деятельные помощники, как Менолли и Себелл…
Стоило ему подумать об этом, как Зейр опять запищал и принялся тереться головой о подбородок арфиста. Тот виновато улыбнулся и погладил бронзового по спинке. Файры были всего в руку длиной и далеко не так умны, как драконы. Тем не менее одиночество они скрашивали замечательно. А временами бывали попросту незаменимы…
— Робинтон! — позвал Ф'лар. Он стоял в дверях малой приемной холда. — Иди-ка сюда! Речь идет о твоей репутации!
— О моей… что? Иду, иду! — Длинные ноги уже несли арфиста вперед. Гости, улыбаясь, разглядывали оплетенные бутыли с вином, и Робинтон тотчас понял, что здесь затевалось.
— Ага! Решили посадить меня в лужу! — И он драматическим жестом простер руку к вину. — Что ж, попробую не уронить репутации перед столь благородным собранием. Если, конечно, ты, Лайтол, правильно пометил бутыли!
Лесса рассмеялась и выбрала одну, высоко подняв ее для всеобщего обозрения. Потом налила в стакан темно-красного вина и протянула его Робинтону. Чувствуя прикованные к нему взгляды собравшихся, арфист приблизился к столу медленной, нарочито важной походкой. Менолли незаметно подмигнула ему, и он подумал: «Наконец-то перестала бояться важных собраний. Ну прямо как Рут: готова пробовать крылья. А ведь, кажется, только что была неуверенной, незаметной девчушкой из отдаленного приморского холда. Надо будет начать понемногу давать ей самостоятельные задания.»
Робинтон дегустировал вино по всем правилам, не спеша. Он знал, чего от него ждут. В комнату щедро вливались солнечные лучи, и он долго изучал вино на просвет; потянул носом, вдыхая его аромат; затем чуть-чуть отпил и вволю посмаковал, прежде чем произнести с оттенком высокомерия:
— М-м-м… ну да, конечно. Уж этот-то сбор ни с чем спутать невозможно.
— Ну и? — спросил владетель Грох. Он покачивался с пятки на носок от нетерпения. Толстые пальцы мяли кончик широкого поясного ремня.
— С вином, добрый мой владетель, никогда не стоит спешить…
Сэнджел недоверчиво фыркнул:
— Если не знаешь, так и скажи.
— Нет, отчего же. Это вино было отжато в Бендене одиннадцать Оборотов назад. Верно, Лайтол?
Управляющий промолчал. Робинтона удивило выражение его лица. Неужели Лайтол расстроился из-за того, что маленький дракон сумел поднять Джексома в воздух?.. Нет, в этом случае у него точно дергалась бы щека…
— Я знаю, что прав, — медленно, растягивая слова, произнес Робинтон и наставил на Лайтола указующий перст. — Одиннадцать Оборотов, причем второй сбор — вино прекрасно сохранило аромат винограда. Добавлю еще, что ты наверняка выманил его у владетеля Рейда под предлогом руатского происхождения Лессы., — И он изменил голос, подражая низкому баритону Лайтола: — «Когда Госпожа всего Перна посетит свой прежний холд, я должен поднести ей бенденского!» Ну что, Лайтол, скажешь — я не прав?
— Все именно так, как ты говоришь, — согласился Лайтол, и арфисту почудилось в его голосе нечто вроде смешка. — Насчет вин ты никогда не ошибаешься, Мастер.
— Какое облегчение! — сказал Ф'лар и хлопнул арфиста по плечу. — Если бы ты подмочил свою репутацию, Робинтон, я бы нипочем этого не пережил…
— Да, бенденское вино — именно то, что требуется для сегодняшних тостов. Итак, я пью за Джексома, юного владетеля Руата и гордого всадника Рута! — Робинтон знал, что его слова были подобны голодному дракону, пущенному на стаю верров. Но, хотели того владетели или не хотели, Джексом оставался наследным владетелем Руата и вместе с тем — всадником.
Сэнджел кашлянул, прочищая горло, но все-таки приложился к бокалу. Лесса смотрела сердито: по ее мнению, тост пришелся не ко времени. Потом Сэнджел снова откашлялся и ринулся в бой — на что, собственно, и рассчитывал Робинтон.
— Все так, — сказал владетель Южного Болла. — Он всадник, но в какой мере? Это давно следует обсудить. Когда вылупился этот, — и Сэнджел махнул рукой в направлении амбаров, — мне ясно дали понять, что дракончик, скорее всего, долго не проживет. И если я тогда не стал возражать, то лишь по этой причине!