Оглядев его, она снова вынула из кобуры пистолет, нацелив на него.
Не оглядываясь через плечо, она обратилась к Белому Дракону.
— Ну что? — спросила Алексис, нажимая спусковой крючок, чтобы снять с предохранителя. — Ты решил?
Несколько секунд никто не отвечал.
Глава 20. Красный Дракон
— Я думал, у меня есть восемь минут… — пробурчал король Странников, проверяя браслет на запястье. — Прошло всего пять. Максимум.
— Брат, — с предупреждением проворчал Борген.
Алексис оглянулась, удерживая пистолет чётко нацеленным на Красного Дракона, который пристально смотрел на неё из-за извивающегося красно-оранжевого поля.
Все самодовольные и игривые усмешки в её сторону прекратились.
Маска веселья стёрлась с его лица, и теперь он смотрел на Алексис с неприкрытой ненавистью, полностью лишённой сопереживания.
У неё возникли нешуточные, сильные сомнения в том, что его хоть как-то волновало, что она сделала с его людьми. Нет, она подозревала, что ненависть порождена тем, что она его обманула.
Наверняка у него кипела кровь от того, что Алексис оказалась не настолько тупой, как он сам того желал.
— Боже, как твоя жена не грохнула тебя за все эти годы? — с отвращением произнесла она.
Красный Дракон смотрел на неё с чистой ненавистью.
Что касается самой Алексис, то ей было трудно принять его реакцию на свой счёт, даже чисто эмоционально. Это всё равно, что злиться на акулу, потому что та сожрала твою ногу. Акула всегда остаётся акулой. Этот мудак будет всё таким же мудаком. Он хотел убить её, потому что она не играла по его маленьким правилам.
В то же время она не могла осуждать мать Кэла.
В конце концов, это не Алексис была замужем за этим парнем.
Она не родила от него двоих детей.
Кроме того, перед ней сейчас был постаревший, более ленивый и высокомерный Красный Дракон. За все эти годы издевательств над Светоносными он мог стать более мягкотелым, думая, что он сильнее только из-за того, что держал их изувеченными, в цепях и ошейниках.
Тех, кого обучали бороться.
— Ты можешь заткнуть её? — прошипел старый король, глядя на сына. — Это вообще возможно — прекратить проклятое нытье? Как ты это терпишь?
Алексис слегка улыбнулась, оглядываясь на Кэла.
Кэл моргнул, и на его лице проявилось понимание.
— Ты знала, — сказал он. — Ты знала, что мой отец слышит твои мысли через меня. Боги. А я-то думал ты слетела с катушек. Что ты и правда раздумывала пойти с ним, даже если на секунду. Я задавался вопросом, почему ты вдруг так испугалась вампиров, хотя раньше говорила мне, что регулярно зачищала их гнезда в Лос-Анджелесе…
Он хмуро переводил взгляд между ней и отцом.
Настоящее неверие тронуло его голос, из которого ушло всякое притворство.
— Но Алексис, откуда ты знала? Как, во имя вселенной, ты могла знать, что он способен читать твои мысли?
Почему-то из-за того, что он назвал её по имени, по её настоящему имени, которое ей дали, без всякой фамилии или добавления слов «милая», «возлюбленная» или «дражайшая», это обращение показалось ей более интимным, чем всё, что он когда-либо говорил прежде, даже когда они были в постели.
Это прозвучало настолько лично, что Алексис отвела взгляд.
Нехотя пожав плечами, она нарочно перевела взгляд на его отца.
Несмотря на всё происходящее, прицел её пистолета не дрогнул.
Прицел всё так же был сосредоточен на его лице.
— Я знала, что это был кто-то, — сказала Алексис, обращаясь к Кэлу. — Я не знала, кто именно. Не наверняка. До того момента, пока он не предстал прямо предо мной.
Снова воцарилась тишина.
Затем Алексис вздохнула.
— Ну? — поинтересовалась она. — Что мы будем с ним делать? Ты же понимаешь, что опустив щит, он сразу попытается убить меня. Или тебя. Или нас обоих. А потом, если нам не удастся его убить или хоть как-то нейтрализовать, он попытается убить всех остальных.
Молчание за её спиной сгустилось.
Затем Борген что-то очень тихо сказал Кэлу, но Алексис не смогла разобрать слова.
Что бы это ни было, она чувствовала за этим большое напряжение. Кэл раздражённо выдохнул, когда его друг и личный охранник закончил говорить.
— Может и так, — произнёс Кэл на Общем языке вместо родного диалекта, который использовал Борген. — Но она не ошибается, брат. Нельзя рассчитывать, что он не попытается снова, если мы его отпустим. Я имею в виду, не просто убить нас. Я имею в виду, сжечь весь наш мир дотла…