Паймур застонал и принялся корчиться на песке.
— Не напоминай мне об этом местечке, глаза б мои никогда его больше не видели! Я несколько дней искал хоть какую-то расщелину в утесах на том берегу, по которой можно было бы выбраться наверх. После чего мне пришлось прыгать вместе с Балбесом с ужасного, кошмарного, страшного обрыва и плыть через реку, где нами чуть не пообедали рыбы!..
— А мы, — продолжала Менолли, — вместе с Ф'нором и арфистом займемся изучением восточной половины.
— Речь, надеюсь, идет о внутренних районах? — насторожился Паймур. Она кивнула.
— Если я правильно поняла, — и Менолли оглянулась через плечо на Предводителей и Мастеров, — Идаролан берется пройти вдоль берегов…
— Ну и пожалуйста. Я и без него достаточно много протопал!
— Слушай, Паймур, никто тебя не заставлял…
— В самом деле?
— Хватит, Паймур, — вмешался Джексом. — Значит, пойдем в глубь страны?
Менолли снова кивнула, и, не сговариваясь, они посмотрели в сторону горы, невидимой за лесом. Потом Джексом подмигнул Менолли и улыбнулся:
— Если завтра здесь будет Мастер Олдайв, значит, я снова смогу летать в Промежутке!
— Ну и что толку? — хмыкнул Паймур. — Всякий путь надо сперва одолеть пешком!..
— Не воображай, будто это меня смущает, — заверил его Джексом.
Перебранка огненных ящериц, донесшаяся сверху, заставила их вскинуть глаза и отвлекла Паймура от очередного монолога на любимую тему. В темной зелени листвы мелькали две золотые полоски.
— Фарли с Красулей выясняют отношения! — рассмеялась Менолли, но потом, оглядевшись, с любопытством добавила: — Я смотрю, здесь только наши файры, Джексом. Как ты думаешь, это мы распугали всех местных?
— Сомневаюсь, — ответил он. — Слишком они любопытны. Я даже подозреваю, что немалое число их сейчас сидит по деревьям и дуется, что к Руту не подобраться!
— Ты узнал что-нибудь новое про «их» людей? Пришлось Джексому скрепя сердце сознаться, что он не сделал даже попытки:
— Тут столько всякого происходило…
— Ну уж мог бы хоть разок уделить время, — рассердилась Менолли.
— Да? И лишить тебя этого удовольствия? — Джексом изобразил оскорбленную добродетель. — Мне и не снилось… — Он выговорил это слово и внезапно умолк, припомнив странные, очень странные сны, увиденные словно бы сразу сотнями глаз. И вспомнилось, о чем говорила Брекки в тот день, когда Рут дрался с Нитями без него: «Так трудно смотреть на одно и то же сразу тремя парами глаз…» Неужели и он что-то видел в этих снах чужими глазами-глазами огненных ящериц?
— Что с тобой, Джексом?
— Может, мне это все-таки снилось, — сказал он с неуверенным смешком. — Вот что, Менолли, если сегодня ночью увидишь сон, постарайся запомнить его, хорошо?
— Сон? — спросила Шарра с любопытством. — О каких это снах вы говорите?
— А что, у тебя тоже что-нибудь было? — Джексом повернулся к ней и увидел, что она особым сложным образом поджала ноги, причем поза эта вызвала у Менолли удивление и зависть.
— Как же, конечно было, — ответила Шарра. — Хотя… я, как и ты, ничего толком не помню. Такое впечатление, что не могу сосредоточить взгляд…
— Ничего себе определение, — сказала Менолли. — Несосредоточенное зрение сна!
Паймур охнул и забарабанил по песку кулаками:
— Только не это!.. Сейчас опять песню примется сочинять!..
— Да ну тебя! — раздраженно бросила Менолли. — Я смотрю, все эти путешествия в одиночку здорово изменили тебя, Паймур. И мне это не нравится!
— Не нравится — и не надо! — огрызнулся Паймур. Гибким движением вскочил на ноги и ушел в лес, сердито отбрасывая с дороги ветки кустов. — И давно он такой дерганый? — спросила Менолли.
— С тех самых пор, как прибыл сюда, — ответил Джексом и пожал плечами: не они же с Шаррой, в самом деле, на него так повлияли.
— Не сердись на него, — медленно выговорила Шарра. — Он очень переживает за Мастера Робинтона…
— Мы все переживаем за Мастера Робинтона, — сказала Менолли. — По-моему, это все же не причина, чтобы рычать на людей!
Воцарилась неловкая тишина. Неожиданно Шарра поднялась на ноги:
— Хотела бы я знать, догадался ли кто-нибудь задать корма Балбесу?.. — И тоже ушла, хоть и не вполне в том же направлении, что Паймур.
Менолли долго смотрела ей вслед… Потом глаза ее зловредно блеснули и вновь стали веселыми и синими, как морская волна.
— Пока они нас не слышат, спешу тебе сообщить: доподлинно установлено — никто из всадников Южного не возвращал Рамоте украденное яйцо!
— Да? В самом деле?
— Да! В самом деле!
Она встала, взяла чашку и направилась к бурдючку с вином, подвешенному на ветке.
«Что это? — задумался Джексом. — Предупреждение?..» А впрочем, не все ли равно. Он сделал-таки тогда то, что должен был сделать. Ну а теперь, когда Южный возвращается в семью Вейров, и вовсе нет никакого смысла объявлять о своей роли в той давней истории…
Менолли не вернулась к нему: взяла со стола свою гитару, уселась на скамеечку и принялась тихонько перебирать струны. Быть может, вправду сочиняла новую песню — о снах и глазах?
Джексом повернулся в ту сторону, куда ушла Шарра, и вздохнул. Имел ли он право пойти следом за ней?.. Ему нравился Паймур, несмотря даже на его ядовитый язык. Джексом был рад обществу молодого арфиста и благодарен ему за помощь. Но почему тот не задержался в пути на денек… хоть на полдня? Со времени его появления у Джексома не было ни минуты наедине с Шаррой. Неужели она избегала его?.. Или всему виной была просто суматоха со строительством холда и приготовлениями к прибытию Мастера Робинтона?..
Надо будет постараться в самое ближайшее время отозвать Шарру в сторонку. И если не получится, то… если не получится — проведать Корану!
Глава 19
На другое утро, когда Джексом и Паймур, зевая, неохотно выбрались из-под одеял, Шарра сообщила им следующее: Робинтон, оказывается, встал с первыми лучами рассвета, размялся, поплавал в заливчике, сам приготовил себе завтрак — и засел в кабинете над картами, что-то невнятно бормоча про себя и делая бесчисленные пометки. И если Джексом и Паймур не возражают, он хотел бы с ними поговорить.
Мастер арфистов встретил вошедших юношей сочувственной усмешкой: оба двигались медленно и осторожно — последствия вчерашней пирушки были налицо. Пригласив обоих садиться, он принялся расспрашивать о тех последних добавлениях, что они привнесли в карту. Удовлетворившись на сей счет, он поинтересовался, как они пришли к подобным выводам. Когда они объяснили и это, Робинтон откинулся в кресле, играя палочкой для письма, и лицо его сделалось до того непроницаемым, что Джексом даже встревожился — интересно, что еще за планы вынашивает арфист?..
— Не случалось ли вам когда-либо, — спросил Робинтон, — обращать внимание на три звезды, называемые — заметим, ошибочно — Сестрами Рассвета?
Джексом и Паймур переглянулись. Потом Джексом спросил:
— Нет ли у тебя с собой. Мастер, дальновидящего прибора?
Арфист кивнул:
— У Мастера Идаролана есть на борту корабля. Но, судя по вопросу, который ты задал, вы замечали, что Сестры появляются также и вечером?
— А также всегда, когда ночь лунная, — добавил Паймур.
— И всегда — на одном и том же месте!
— Я вижу, школа пошла вам на пользу, — обрадовался Робинтон. — Я уже просил Мастера Фанда-рела, чтобы он попытался вытащить сюда Мастера Вансора хотя бы на несколько дней… Э, а что это ты расплылся, ни дать ни взять стащил пирожки?
При этом напоминании о своих ученических проказах Паймур расплылся еще шире.