Включу-ка радио, воспоминания, видения, мечты:
Бибоп: это рыщут по Черному городу легавые-пидоры – резкая, неистовая музыка. Что там на другой волне? – баллады – «Теннесси-вальс»: Мег, пятьдесят первый год – эта песня, два Тони – должно быть, Джек Вудс знал всю историю. Они с Мег начали сначала: Я убил свидетеля – Мег что-то заподозрила – и Джек ничего ей не расскажет. Если она узнает, ей станет страшно – она меня простит. Она и Джек – я не ревную – Допустим, он опасен – но с ним безопасно. Безопаснее, чем со мной.
Опять бибоп – пусть он резкий, так даже лучше – легче думается:
Люсиль на той кассете: «Я буду дочкой, а ты – папой». Голая Люсиль: пухленькая – совсем как та шлюшка, которую я пользовал в лагере новобранцев. Какие-то оркестровые аранжировки: война, Гленда-школьница – пора с ней завязывать…
Полдень, час, час тридцать: я задремал, судорожно вздрогнув, проснулся. В желудке урчит, отошел в кусты – отлил. Рано: мимо проехал ее «корвет» с поднятым верхом.
Я – за ней: между нами вклинился коричневый «шеви» – странно знакомый. Прищурившись, узнаю водителя: Гарольд Джон Мишак.
Три машины друг за другом: сущий маразм.
Снова к Обсерватории, выезжаю на улицу. Гленда: беззаботная, с развевающимся шарфом. С раздражением врубаю сирену – отогнать засранца.
Мишак прибавил скорость – и оказался совсем рядом с Глендой. Гленда оглянулась, он оглянулся – шестьдесят миль в час, вырубаю сирену, хватаю микрофон: «Полиция! Остановитесь сейчас же!»
Он резко свернул, врезался в бордюр, стал. Гленда сбавила скорость и тоже остановилась.
Я выбрался из машины.
Мишак – тоже.
Гленда наблюдала – вот что она увидела:
Два здоровых громилы идут навстречу друг другу: тот, что с наплечной кобурой, орет: «Это – моя забота! Вы получите свои результаты! Так и передай своему вонючему боссу!»
Второй громила замирает, топочет ботинками по асфальту – разворачивается и идет к своей машине.
Легавый – к своей; а его кинобогиня исчезла.
Свободное время: восстановить ее маршрут. Попробуем на юг – у Хьюза есть домик для гостей в Глендейле.
Едем туда.
Ни фига себе: особняк в тюдоровском стиле, живые изгороди выстрижены в форме самолетов. Круглая площадка для подъезда – у порога – ее «корвет».
Подъезжаю ближе. Моросит – вылезаю и тут же попадаю под дождь. Выходит Гленда с пакетом продуктов в руках.
Увидела меня.
Я так и остался стоять.
Она бросила мне баночку икры.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Вестерн и Адамс – мы блестяще подготовились – помощники шерифа на ночном дежурстве.
Ребята в голубой униформе: хватают шлюх и клиентов, конфискуют их тачки.
Фургоны притулились возле киоска «Пончики Купера»; ребята из Отдела нравов записывают имена арестованных. С флангов – еще люди – на случай, если кому из любителей продажной любви вздумается удрать. Мой насест: крыша киоска. При мне: бинокль и мегафон.
Полюбуйтесь:
Клиенты снимают шлюх – легавые хватают клиентов. Машины – конфискуют, самих – в фургон. Предварительный допрос:
– Вы женаты?
– Вы освобождены досрочно или отбываете условный срок?
– Вы предпочитаете белых или цветных? Подпишете эту бумагу – может, мы освободим вас прямо в участке.
Люсиль К. нет.
Какой-то герой попробовал сбежать – парень в униформе живо его сцапал.
Общий вопль: «НЕ ГОВОРИТЕ МОЕЙ ЖЕНЕ!» Гремят ножные кандалы: аж фургон трясется.
Повезло: пятьдесят на пятьдесят: белые девушки, цветные. Четырнадцать задержаны – все кавказской национальности.
Немного поодаль – шум, гам, крики – там накрыли целую толпу негров. Пятеро мужчин, размахивают фесками – какая-то шлюшка хвать одну – и была такова.
Ору в мегафон: «Девятнадцать задержанных! Закругляемся!»
В участок – немного отдохну – оргвопросы пусть решает Сид Ригль. И снова удача: возле участка обнаружился «форд» Джуниора. Когда я входил, меня накрыли лучи фар – это Джек Вудс – хвост наготове. Общая комната, комната для досмотра, обезьянник. Сую жетон надзирателю – щелк! – с металлическим лязгом открывается дверь. По узкому проходу, за угол: две камеры – в одной – трансвеститы и прочее пидорьё, в другой – алкаши и шлюхи. Одобрительный гул: вся компания наблюдает за мастурбирующими трансвеститами.
Тут же и Ригль – возится с карточками, на которых написаны имена. Качает головой: слишком шумно, чтобы говорить.
Внимательно осмотрел наш улов – черт, никого, кто подходил бы по возрасту.
Стулья, крошечная полоска стекла в качестве окна, безжалостный свет. Для меня наготове карточки с именами и протоколы предварительных допросов. Просмотру, сверяясь со списком клиентов.
Совпадений – ноль, как я, собственно, и думал, – надо будет проверить фальшивые имена через базу данных транспортной полиции. Реальных имен я не выяснил, водительские удостоверения: самому молодому – тридцать восемь – мой вуайерист моложе как минимум лет на десять. У шестерых задержанных оказались приводы за мелкие правонарушения – но ни взломщиков, ни вуайеристов, ни сексуальных маньяков среди них не оказалось. В довершение всего шестнадцать из девятнадцати задержанных были женаты.
Вошел Ригль. Я спросил его: «Где Стеммонс?»
– Ожидает в одной из комнат для допросов. Дейв, неужто это правда? Ну, то, что вроде дочка Кафесьяна – шлюха?
– Правда, и не спрашивай меня, чего хочет Эксли; и не говори о том, что нам этого дерьма под носом у федералов и на фиг не надо.
– Только хотел об этом сказать, но я решил – остаюсь на твоей стороне. Хотя… есть одна вещь.
– Что такое?
– В кабинете начальника патруля я только что видел Дэна Уилхайта. Если учесть то, в каких он отношениях с Кафесьянами, могу предположить, что он сейчас едва ли не в бешенстве.
– Ч-черт, вот только этого нам не хватало.
Сид улыбнулся: «Да сейчас он ничего не сможет сделать – все задержанные подписали бумагу об ошибочном задержании».
Я улыбнулся в ответ: «Давай их сюда».
Ригль вышел, я схватил микрофон внутренней связи. Топот ног, клацанье наручников – на освещенной сцене появляются любители сладенького.
– Доброго вечера, джентльмены, слушайте внимательно. – Динамик тут был на удивление громкий. – Вы все были арестованы за то, что пользовались услугами лиц, занимающихся проституцией, – правонарушение, за которое Уголовный кодекс штата Калифорния предусматривает наказание до одного года лишения свободы с отбыванием срока в окружной тюрьме города Лос-Анджелес. Джентльмены – я могу сделать так, чтобы все прошло для вас гладко, но могу сделать это задержание кошмаром, о котором вы будете помнить всю оставшуюся жизнь, – все будет зависеть исключительно от вас.
Моргают, неловко ерзают, некоторые даже всхлипывают – череда напряженных взглядов.
– Джон Дэвид Смит, Джордж Уильям Смит – ну же, будьте оригинальней. Джон Джонс, Томас Хардести – еще куда ни шло. Д. Д. Эйзенхауэр – да ну, куда вам до него. Марк Уилшир, Брюс Пико, Роберт Нормандия – хм, а, кроме названий улиц, вам ничего в голову не приходило? Тимоти Креншо, Джозеф Арден, Льюис Бердетт – бейсболист, кажется. Майлс Суинделл, Дэниэл Доуэрти, Чарльз Джонсон, Артур Джонсон, Майкл Монтгомери, Крейг Дональдсон, Роджер Хэнкок, Чак Сепульведа, Дэвид Сент-Винсент – опять названия улиц, да что такое…
Ч-черт – я не могу смотреть на лица так же быстро.
– Джентльмены, а теперь для вас все будет либо очень просто, либо слишком сложно. Полицейское управление Лос-Анджелеса понимает ваше состояние, и, честно говоря, ваши незаконные любовные приключения вне брака нас мало интересуют. Вы были задержаны по большей части для того, чтобы помочь нам в расследовании ограбления. В нем замешана молодая женщина, которая иногда предлагала свои услуги на Саут-Вестерн-авеню, и нам необходимо найти клиентов, которые пользовались этими услугами.