Только полный идиот. Или смертник.
День дурака, первоапрельский беспредел — давно позади. Май. Середина мая. Тепло. Солнце голову напекло?
Колчин ощутил себя полным идиотом. Или смертником.
Впору бормотать на мотив старинного анекдота: «На фиг! На фиг! Умерла так умерла!» Отнюдь не желая этого, но ведь… Инны нет. Ее нет. Ее уже нет почти полгода. С тех пор, как ИННЫ В АЭРОПОРТУ НЕ ОКАЗАЛОСЬ.
И всё, что предпринимал Колчин в эти без малого полгода, он предпринимал именно и только потому: Инны нет. И подтверждения этому он, Колчин, находил неопровержимые.
Или что, розыгрыш?!
Слишком громоздкий и неумный розыгрыш — последовательные и неопровержимые подтверждения: Инны нет.
Если она — есть, Ди-Жэнь, она никому не позволила бы осуществить этот розыгрыш. Себе самой не позволила бы в первую очередь.
Но:
JURA POZDRAWLIAEM SINOM JDEM NETERPENIEM INNA DED
Слишком много сделано необратимого. Слишком много. Необратимого и теряющего заданный смысл, если — жива. Необратимого и обретающего смысл, противоположный заданному, зловещий, если — жива.
Если — сын, если — жива… ЮК превысил меру Зла. И Зло откликнется — не на ЮК отразится, так на сыне.
Сын?! Какой сын?! Какой может быть сын?! У них с Инной не было детей. Не было. И не могло быть!
То есть могло. Могло! Пока живу — надеюсь. Но — пока живу.
А Инна…
ИННЫ В АЭРОПОРТУ НЕ ОКАЗАЛОСЬ…
Святослав Лозовских. Подвал. Кровь.
Андрей Зубарев. Самоубийство Тоболина. «Женщ не я». Дубленка в тахте.
Молчание ягнят, то есть Агони-Вялого, Емельянова, Калошного, Погуды.
«Подслушка» кублановцев. «Прятки» самого Кублановского в «Кресты» от ЮК.
Наконец, руоповец Борисенко, патологоанатом Штейншрайбер, «авторитет» Бай-Баймирзоев — в Москве. Охранноструктурный Мыльников — в Санкт-Петербурге. От всех от них один ответ: Инны — нет.
Она есть? Она жива? Ждем нетерпением? Поздравляем сыном? Инна? Дед?
Дед, значит? Дэ-Ло-Би-Цзы-Го.
Валя Дробязго не единожды пытался с ЮК встретиться. Но все никак…
«Юра! Держу руку на пульсе! Свяжись со мной. Подумаем сообща. Специалисты привлечены ЛУЧШИЕ!
Вал. Др.»
Слишком много необратимого.
Смерть необратима.
Зло, по «желтой» логике, обратимо в Добро. За исключением случая, когда нанесенное Зло — смерть.
Не превысь меру Зла, причиненного тебе, иначе Зло обернется против тебя и против потомка твоего…
Слишком много необратимого сделано. Слишком много.
Сделано Колчиным, сделано только потому, что Инны — нет.
Сделано по отношению к тем, кто повинен в том, что Инны — нет.
А она — есть.
Она, — жива…
23
Она умерла…
Инна умерла на третий день после родов.
Москва.
Центральная клиническая больница. Лучшие специалисты.
Пять месяцев без движения — на сохранении. Случай сложный. Доставлена в тяжелом состоянии. Кровотечение. Угрожающий выкидыш.
Под капельницей. Кома. Но — стабилизация. Но — кома. Специалисты выражают сдержанный оптимизм.
Ребенок. Мальчик. Семимесячный. Вес — 1800 граммов. Длина — 47 сантиметров. Будет жить. Роды преждевременные, тяжелые. Но — специалисты привлечены лучшие.
Всё обошлось. Казалось, что всё обошлось.
Валентин Палыч Дробязго на радостях успел послать телеграмму — в Берлин. Счастливый дед — молодому отцу, который еще не знает о своем счастье:
ЖДЕМ НЕТЕРПЕНИЕМ.
На третий день Инны не стало.
Для Колчина Инны не стало без малого полгода назад.
Колчин прилетел из Берлина в ночь, когда Инны не стало. Он видел ее — уже остывшую, бледную.
Она всегда была бледной. Лицо измученное, но теперь спокойное.
У Вали Дробязго тоже измученное лицо. Но спокойное. Ранг обязывает держаться на уровне. Даже у могилы дочери.
Даже у могилы дочери — в сопровождении мордоворотов, положенных по рангу. Ранг обязывает. На уровне.
На каком ты уровне, Валя? Поговорим? Подумаем сообща, как ты предлагал в записке?
Не сейчас. Завтра. Валя Дробязго был в трансе. Единственная дочь…
Валя Дробязго сказал: на Ваганьковском. Учитывая его ранг, учитывая его уровень. Он сказал, что этот вопрос ему удалось согласовать.
Удалось бы тебе, Валя, согласовать и другой вопрос — и не один. С Колчиным Юрием Дмитриевичем. Даже в окружении мордоворотов, положенных тебе, Валя, по рангу, нелегко будет тебе, Валя, согласовать с Колчиным вопрос — и не один. Не сегодня, не в день похорон. Завтра.
Колчин сказал: на Ваганьковском — нет! еще бы — на Новодевичьем!.. Распоряжаться судьбой Инны будет Колчин, а не Валя Дробязго со всеми своими рангами и уровнями.