Шаркат оборвал почти все снасти, сломал две мачты и в клочья разодрал нижние паруса на третьей. «Дочь Солнца» была пришвартована к соседнему фрегату левым бортом, но уцелела только часть швартовочных тросов. Некоторые она оборвала сама, когда пыталась сбросить шарката в воду, а еще несколько перерубили очарованные, испугавшись, что их корабль – следующий в очереди. На палубе виднелись бурые пятна и кровавые ошметки – все, что осталось от тех моряков, которых шаркат попросту раздавил своей тушей.
Они углядели его лишь мельком – сначала среди волн мелькнула серая спина с встопорщенным плавником, а через несколько секунд показалась тупоносая морда с разинутой челюстью, в которой белели зубы в несколько рядов. Даже с большого расстояния чувствовалось, что в глазах, слишком маленьких для огромного тела, пылает ненависть. Фейра, ухватившись за обрывок троса, вскинул свободную руку – и ее кисть окуталась пламенем, которое спустя мгновение погасло, не причинив никому вреда.
Шаркат исчез…
Испуганную тишину заполнили стоны фрегата и крики раненых. Сандер перевел дух и запоздало спросил себя, что он, совершенно не умеющий сражаться, делает здесь.
С неба упал Джа-Джинни, едва не сбив с ног Хагена.
– Я ни разу в жизни не видел подобного… – проговорил он, не скрывая растерянности. – Эта тварь даже никого не сожрала, она просто крушила все на своем пути, давила людей, уродовала фрегат… Твой собутыльник сказал правду, Сандер: шаркат нападает не из-за голода. У него есть какая-то другая причина.
– Ты сам сказал, он тварь, – заметил Хаген. Его лицо казалось неестественно спокойным, но в глазах плескался страх. – Неразумная тварь. Какая еще может быть причина, кроме…
– Злости? – перебил крылан. – Это не просто злость – он явно чего-то добивается. Он пугает талассийцев… или мстит им за что-то?
Фейра посмотрел на своего крылатого помощника:
– Знаешь, а это интересная мысль. Даже неразумные твари иной раз мстят тем, кто причинил им вред – разорил гнездо, убил детеныша… У меня такое чувство, что Немо Гансель нам рассказал не все.
– Значит, надо его спросить! – подытожил Джа-Джинни. – Раз уж мы взялись за дело, займемся им как следует…
Они ушли, продолжая гадать вслух, чем могли талассийцы разозлить шарката, а Сандер почему-то ненадолго задержался. Он стоял и слушал ту беспорядочную последовательность звуков, в которую превратилась ~песня~ «Дочери Солнца»; ему было почти так же больно, как самому фрегату. Конечно, хотя рыбокораблю пришлось несладко, его раны должны были затянуться, и даже мачта через несколько месяцев выросла бы опять; люди в этом смысле находились в незавидном положении, особенно те, от кого остались только пятна на палубе. И все-таки от ее страданий из головы Сандера вышибло все, даже мысли об Амари, который сейчас был в полном распоряжении загадочной Марис Гансель.
– Здравствуй, брат… – раздалось позади. Сандер обернулся и увидел своего ночного знакомца – Тинно Уриски. При свете дня очарованный выглядел страшновато, однако Сандер даже не вздрогнул. – Вот что вышло-то… Только мы с тобой поговорили о шаркате – и он тут как тут.
– Это твой фрегат? – тихо спросил Сандер.
Уриски кивнул.
– Мы сейчас потащим «Дочь» в док… – сказал он после недолгой паузы. – Карат, наш навигатор, немного не в себе после того, что тут приключилось. Но даже если бы он был в порядке, она все равно сама не сможет лавировать, так что ее поведут сторожевики, за ними уже послали. Ты поможешь закрепить буксировочные тросы? Лишние руки нам всяко не помешают.
Сандер с готовностью кивнул, и на протяжении следующего часа он, Уриски и еще полдесятка матросов – команда у «Дочери Солнца» была на удивление маленькая – занимались тем, что цепляли к бортам длинные веревки с крюками. Два сторожевых фрегата, незнакомых Сандеру, ждали поблизости. Третью мачту «Дочери» пришлось обрубить, поскольку ее нижняя часть была раздроблена и держалась на полоске лжеплоти, а среднюю они оставили и закрепили, чтобы не потерять по пути в док. Сандер мало что смыслил в восстановлении фрегатов, но даже он понимал, что «Дочь» не выйдет в открытое море еще по меньшей мере месяца три.
Когда они закончили работу, на палубу выбрался Карат, опираясь на плечо помощника. Он был крабнидом, но с панцирем только на груди и плечах. На его смуглом лице со сломанным носом застыла страдальческая гримаса. Несмотря ни на что, он сразу же заметил чужака и кивком приказал подойти ближе: