– Ты кто такой?
– Я… мы с Тинно вчера случайно познакомились… – Сандер снова почувствовал, что оказался не в том месте и не в то время. Почему-то ему было сложно врать, глядя в затуманенные болью глаза. – Мой капитан пытается найти способ, который помог бы справиться с шаркатом. Мы прибежали сюда, как только услышали колокольный звон, но опоздали. Простите…
Карат фыркнул и тотчас же скривился от боли.
– Никто не может справиться с шаркатом. Эту меррскую тварь на нас наслал сам Великий Шторм. Ему, видать, надоело, что талассийцы никак не уйдут в море, вот он и…
– Великий Шторм наслал бы на вас водокрут, – возразил Сандер. – Это всё проделки Меррской матери.
Карат покачал головой:
– Мы слишком далеко от ее вод. В этом и был весь смысл Талассы, смекаешь? Забраться подальше на север, чтобы она не смогла зацепить нас даже самым длинным своим щупальцем. Только здесь мы можем… жить.
Пауза перед последним словом не ускользнула от внимания Сандера.
– Передай своему капитану, что он дурак, – сказал Карат, отворачиваясь. – Шаркат почует его и придет за ним, за его кораблем. Я, быть может, еще легко отделался по сравнению с тем, что он сотворит с вами.
Сандер сжал кулаки. На его месте Джа-Джинни ответил бы что-нибудь язвительное, Умберто бросился бы в драку, не задумываясь о последствиях… но музыкант по-настоящему драться не умел. К тому же Карат был прав: после того, что они видели, только безумец или дурак мог по-прежнему желать сразиться с шаркатом.
– Я знаю, кто вы такие, – вдруг сказал навигатор «Дочери Солнца», не глядя на Сандера. – Вся Таласса, наверное, уже знает.
– Тогда ты должен понимать, на что способен феникс, – проговорил Сандер. Прозвучало это не очень уверенно, и Карат беззлобно рассмеялся:
– Одного феникса не хватит, чтобы превратить бескрайнее море в кипящий котел и сварить вкусную похлебку из шарката. Тварюга очень ловкая и быстрая, а твоему капитану – не отпирайся, это сегодня многие видели – нужно время, чтобы ответить ударом на удар. Нет, ничего у него не получится. Даже немного жаль…
Он хотел добавить еще что-то, но осекся и зашипел от боли: сторожевые фрегаты сдвинулись с места и буксировочные тросы один за другим натянулись, а крюки вонзились в тело «Дочери Солнца». Сандер понял, что разговор окончен, и тихонько отошел в сторону, чтобы не мешать навигатору, чей взгляд, внезапно сделавшийся пустым и тусклым, свидетельствовал о том, что Карат предпочел слиться со своим кораблем на то время, пока их тащат в безопасный док.
Сандер понадеялся, что тот расположен не очень далеко от «Невесты ветра», потому что Таласса вдруг стала вызывать у него тревогу. Дело было вовсе не в том, что он боялся очарованных, – он боялся многих вещей, но давным-давно научился жить, мирясь со страхами. Совсем наоборот – у этого странного города было свое очарование. Здесь каждая мелочь словно говорила, что талассийцы изо всех сил цепляются за жизнь и не сдадутся, даже если шаркат станет трепать их каждый день. Они выбрали свой путь, хотя, казалось бы, Меррская мать лишила их этой возможности. Они сопротивлялись ее зову – и каждый прожитый ими день был маленькой победой.
Шелест тростника…
Сторожевики продвигались между разномастными талассийскими фрегатами очень аккуратно, и ни они, ни «Дочь Солнца» ни разу никого не задели. Сандер смотрел, как очарованные провожают их взглядами, в которых даже на большом расстоянии читалось сочувствие, и думал о том же, о чем недавно размышлял Джа-Джинни. Чем могли местные жители прогневать страшного зверя? Его логово, если оно вообще существовало, наверняка располагалось где-то на дне… или в какой-нибудь пещере… в общем, даже при очень большом желании охотники Талассы не смогли бы там что-нибудь натворить. Сандер закрыл глаза и словно наяву увидел, как два небольших шарката рвут третьего, опутанного сетью и пронзенного тремя или четырьмя гарпунами: голодным тварям было наплевать, чьим мясом набивать желудок. Очень странное воспоминание, ведь «Невеста ветра» никогда не охотилась на шаркатов. И все же он был уверен, что сам когда-то стал свидетелем этой сцены.
Наверное, все случилось еще до…
Крик в темноте.
– Доки! – крикнул кто-то. – Мы почти на месте!
«Доки» Талассы были вовсе не доками, а чем-то вроде небольшого залива, куда со всех концов огромного Блуждающего города собирались больные и поврежденные фрегаты, чтобы восстановиться в тишине и относительном спокойствии, без риска подвергнуться нападению какой-нибудь твари из открытого моря – ведь там водились не только шаркаты. Здесь были корабли без мачт и с дырами в корпусе, покрытые плесенью и изъеденные жгучими водорослями, со сломанными носовыми таранами и без глаз. Сандер наконец-то понял, почему даже здоровые талассийские фрегаты выглядят такими потрепанными: в подобных условиях ни одному рыбокораблю не удалось бы после серьезного ранения вернуть себе прежний облик. Для того чтобы «Дочь Солнца» стала хоть отчасти похожей на себя, понадобится не три месяца, а шесть или семь. Или больше. Или она не оправится никогда.