– Однажды я восстала, – продолжала тем временем принцесса. – Я придумала хитрый способ, позволяющий обойти сильное слово, – для этого всего лишь нужно было заручиться помощью тех, на кого он не обращал внимания, считая их никчемными букашками. Я заставила каждую такую букашку поверить, что она – грозный шершень. О, им всем оторвали крылья из-за меня, а кое-кому – и голову… Больше десяти лет прошло, а я все еще помню, как он смеялся, когда все раскрылось. Я сама была для него… – Ее ладони на секунду взметнулись, будто изображая крылья. – Бабочкой. Мотыльком. Он считал, кажется, что бережет меня от огня.
Сандер прекратил играть и тотчас же понял: поздно.
– И чем же все закончилось? – спросила Эсме, глядя на принцессу.
– Мне оставалось терпеть еще два года, – сказала Ризель, и лишь теперь они поняли, о ком она говорит. Амари спрятал лицо в ладонях, и даже Фейра слегка побледнел. – Два года, на протяжении которых все постепенно осознали, что цапля, у которой почти каждое слово – сильное, это не цапля, а совсем другая птица. Невероятно, но факт – такие кукушки тоже бывают. Принято считать, что где-то неподалеку отсюда он погиб… точнее, пропал без вести. Но в моей памяти есть дыра, которую невозможно восстановить. – Она немного помолчала. – Кажется, я не хочу знать, что на самом деле мой отец сделал с моим старшим братом.
– Я не знал… – прошептал Амари.
Принцесса обняла брата, прижала к себе.
– Тебе было всего пять лет, когда он… ушел. Ты видел немного, а что видел – то забыл, как забывают детские ночные кошмары. Я, признаться, и сама не понимаю, что на меня нашло. Тибурон встал перед глазами как живой… Он и его фрегат – «Серебряная роза».
Сандер вздрогнул. Имя фрегата странным образом было ему знакомо, хотя он мог поклясться, что слышит его впервые. ~Серебряная роза~. На мгновение все вокруг застыло и превратилось в ослепительно сияющий металл, а потом он вспомнил то, что видел прошлым вечером, – выплывающий из тумана фрегат, пустой и зловещий, серебристо-серый…
«В моей памяти есть дыра, которую невозможно восстановить».
Он посмотрел на Фейру, но феникс по-прежнему не отрывал взгляда от Ризель, словно позабыв, что находится не наедине с принцессой. По лицу капитана «Невесты ветра» невозможно было сказать, что он думал о тайне, которую они… нет, не открыли, а потревожили. Сандер столкнулся то ли с немыслимым совпадением, то ли с плодом размышлений и аккуратных, почти незаметных действий изощренного ума, но все явственнее ощущал, что именно второе предположение справедливо. Случайности в происходящем было ровно столько же, сколько в движении волн и ветра перед самым началом шторма.
– А что-нибудь повеселее ты можешь сыграть? – раздалось сверху. Сандер поднял голову и увидел, что Марис Гансель с интересом глядит на него – на всех, кто сидел и стоял рядом, – перегнувшись через борт «Лентяйки». Амари утром успел рассказать ему совсем немного о том, что они с мастером-корабелом делали накануне. Юноша краснел и запинался, и Сандер понял, что очарованная изучила его полностью, не оставив даже малейшего шанса на тайны, какими бы те ни были. Все это, однако, пока что не принесло никаких результатов, не считая того, что Амари впервые за неполные две недели пришлось будить. – Грусть, знаешь ли, действует на мой народ особым образом… – продолжила Марис. – Полагаю, ты не хочешь, чтобы по твоей милости команды двух-трех ближайших фрегатов в полном составе сиганули за борт.
Сандер от ее прямолинейности приоткрыл рот и чуть не выронил сирринг. Кто-то засмеялся. Фейра небрежно проговорил:
– Она шутит.
Однако, когда Марис быстро спустилась на палубу «Невесты ветра», ее лицо было вполне серьезным, а морщины в уголках глаз выдавали напряжение.
– Мы любим музыку, – сказала она, окинув взглядом собравшихся. – Но не любую. То, что я сейчас услышала, мне не понравилось… и особенно мне не понравилось то, что я догадываюсь, где вы подцепили эту гадость. Не боишься, что твой фрегат тоже сойдет с ума, Фейра?
– Вы зря назвали ее «Чокнутой». Она вовсе не безумна, и ты это сама знаешь, раз до сих пор с ней возишься.
– А что еще мне поделать? – Марис развела руками. – Превратить ее в трупоход?
– Отпустить? – тихо предположил Сандер и удостоился сердитой усмешки.