Идея двигателя ударила кларону в голову в тот момент, когда в последней битве падающий слой тяжелых камней сработал в ущелье, словно гигантский поршень в насосе, и его тело пронесло ударом воздуха десятка два шагов и крепко приложило о землю со всеми торчащими из неё камнями.
За этот вздох он и сообразил, пока летел, что если заставить воздух с одной стороны любой перепонки расширяться и толкать её, а потом наоборот, то получится колышущаяся деталь, к которой можно всё, что угодно прикрепить и оно будет двигаться бесконечно.
После этого сознание командира отключилось, и впервые на Кее, не от перенапряжения, не из-за колдовства, а от сильного удара, вызвавшего столько ушибов и растяжений, что сам он себя уже посчитал не жильцом на свете. Этому, однако, воспрепятствовали старая ведунья и молодая жена, устроившие избитому телу кларона ежедневную пытку в виде массажа, лубков на разные места, растираний, окунаний и перевязок, а, главное, невозможностью остаться одному и умереть спокойно.
И в эту пытку включились все, кто в такие моменты оказывался рядом, так что за время его беспомощного состояния весь клан нагляделся на худые мальчишеские ноги командира и на всё, что к ним прилагалось от природы. А в тот день, когда, провалявшись до темноты в полуобморочном состоянии, он пришел в себя и был найден после битвы, Мишка точно решил, что всё хорошее он в жизни уже совершил и со слезами тихо прощался с земными и Кейскими близкими.
Хорошо хоть, что все девушки, действительно, прятались рядом со Сторожевой башней, никуда не уходили, наплевав на приказ, как он и предполагал, и даже бабуля, старая Сархан-Са, уговорила взять её с собой, словно предчувствуя, насколько сильно понадобится её помощь.
В последней битве было ранено около сотни парней, несмотря на камни, перекалечившие почти всё вражье войско. Оставшиеся в сознании хассаны, даже раненые, отстреливались так яростно, что мало, кто из иритов мог похвастаться целой шкурой. Никто из них, разумеется, даже и не подумал воспользоваться щитами, мальчишки спешили добить двигающихся и получили своё.
Как ни странно, никого не убило. Двоих, потерявших глаз, придётся перевести на гражданскую работу, но это, в общем-то, самая серьёзная потеря. Остальные балбесы уже за восьмерик отвалялись в пещерах и сейчас начали ковылять по весенним холмам, радуясь жизни и щеголяя цветными перевязками.
Мишке только тогда, из-за мелькающего разноцветья, и пришло в голову, что на войне надо иметь бинты! Бинты, медикаменты и медсестёр в достаточном количестве, чтобы выносить раненых, как Гуля Королёва! Он же читал эту книгу, но не вспомнил, раззява! А теперь бабуле пришлось применять грязные хассанские подштаники для перевязок, точнее для привязок, потому что она и бинтовать не умела, а просто прикрепляла ткань к ране жгутиком, скрученным из этого же обрывка.
И, опять же, кому как не ему, сыну медицинского работника, было вспомнить, что бинты должны быть мягкими и стерильными, храниться в чистоте вместе с лекарствами! Сты-до-ба! А он полностью доверился знахарке, доброй и хорошей, но совершенно неграмотной… Позорище!
Схлопотали своё и десятники, и сотники, за тот разгул на поле боя, который позволил получить столько раненых. Недоумённо хлопая глазами, они ещё и обижались, считая свою победу феноменальной и величайшей, но, как всегда, забывая о том, что каждая жизнь в клане должна измеряться не один к одному, а один к тысяче жизней дикого хассанского войска. Иначе Мишка ни за что бы не согласился жить здесь и воевать дальше.
Правда, с одной оговоркой. Если война не начнётся по-настоящему. Если вместо одиноких тысяч не полезут десятки и сотни архаиков, а с ними те толпы, которые способны просто вытоптать напрочь всё живое в долинах, всё, что растёт, ползает и летает, так, что останется только зола и камень на многие годы. И никакие королевские войска от этой беды не спасут.
Понятно, конечно, что собрать такое войско — дело хлопотное, денежное, и для самих врагов — попросту опасное, потому что за Хассанией простираются до самых пустынь земли серого цвета, Кея Инкогнита, в которых живут племена враждебные падишаху, и он не может этого не учитывать. Но это уже из области высокой политики, недоступной пониманию простого воина-колдуна…