Когда ночь запеленала город в черное, мягкое одеяло, а с неба посыпались, пушинками, хлопья снега, молодые люди, наконец-то, вернулись к Тиму домой. По дороге они зашли в магазин и, не успев зайти, Муза упорхнула на кухню, иногда высовываясь из дверей и крича в темноту коридора:
- Тим, где у тебя картошка?...А морковка где?... не могу найти лук, ты же говорил, что он есть.
Тим же, бегом стянув боты, включил комп и уселся за него. Слова, против обыкновения, выпархивали из-под пальцев, не мешало даже то, что Муза его постоянно отвлекала. Тим терял мысль, но потом придумывал ещё более лучшую. И когда его светлоликая фея, в очередной раз, высунулась из кухни и крикнула:
- Тимыч, ужин готов, приходи.
У него был готов рассказ. Впервые так просто и быстро, рождалось у Тима произведение. Он даже не верил своим глазам:
- Погоди минутку, - крикнул он в ответ, - я хочу кое что выложить и иду.
Не на что, не рассчитывая Тим, выкинул рассказ на одну из литературных площадок и пошел ужинать.
Дни понесли со скоростью стаера, стремящегося к победе. Ребята дома только ели и спали, а всё остальное время Тим показывал Музе Москву. Она с восторгом рассматривала старые здания и затая дыхание ходила по музеям. Она шалела от огромных парков и маленьких сквериков, она удивлялась гигантским мега молам и крохотным магазинчикам в центре. Она впитывала всё жадно, будто видела это в первый и в последний раз. И Тимур, наконец-то, увидел Москву сам. Не бегом от дома до работы, глядя в землю и заткнув уши наушниками. Он видел людей, дома, он слышал шум и гомон никогда не засыпающего города, а голова ломилась от новых идей. Вечером, когда Муза вытягивалась на его диване, подсунув самый мягкий бок подушки под щёку, Тимур садился за комп и писал, писал, писал. Писал не перечитывая, писал пока не засыпал прямо там, где сидел, писал жадно, будто только узнал о такой человеческой возможности, а потом, поутру, толком не проснувшись, выкладывал в сеть, не интересуясь не рейтингами, ни отзывами. Ему просто необходимо было этим поделится.
Но всему приходит конец и девятого января, вечером, Муза достала, откуда-то из внутреннего кармана, обратный билет и посмотрела время отправления:
- Тим, а когда мне надо выходить, чтобы быть на Курском вокзале в шесть?
А Тим стоял и завороженно глядел на этот клочок бумаги, отбирающий у него жизнь, возможность писать, радость общения...
- Муза, может, останешься? Зачем тебе уезжать? Ты же можешь перевестись в Москву, тут множество университетов, - голос хрипел, срывался, Тимур умолял и знал, что всё, что он скажет - бесполезно, - не уезжай...
- Тим, ты чего? - глаза девушки округлились.
- Я не смогу без тебя, - он сполз на пол и сейчас стоял на коленях. Он был готов умолять и унижаться, лишь бы она не уезжала.
- Тимур... - девушка испуганно попятилась, - Тимур, я не испытываю к тебе таких чувств, - она не ожидала от него подобного поведения и ей стало страшно. А вдруг он маньяк какой-нибудь, - но если б я и испытывала, то вряд ли перееду в Москву... Это красивый город, но я не смогу здесь жить, - она постаралась незаметно выскользнуть в коридор.
Тимур закрыл лицо руками и сидел так, пока не хлопнула входная дверь. А потом встал и подошел к окну. За стеклом валил снег. Было горько и противно от того, что она ничего не поняла. На душе было очень тяжело, и он не знал, как избавится от этого ощущения, куда деть этот многопудовый груз, который не давала свободно дышать. Он как во сне подошел и открыл ноут. Надо что-то сделать, чтоб не было так тяжело. Он открыл новый файл и начал печатать...
...Разгулов пил уже девятый день. Пил так, что синело в глазах, так, что забывал, где он начинал пить. А пить было из-за чего. В начале декабря супруга заявила, что уходит от него. С одной стороны Разгулов не сильно удивился, это было весьма предсказуемо, а с другой было очень обидно, ведь он, не один год, бился, чтобы устроить ей райскую жизнь. Но что-то не складывалось. В любимом, выперстанным с нуля, издательстве дела тоже шли ни шатко ни валко, монополисты выдавливали их из рынка, а тут ещё кризис, чтоб его чёрт жрал.