Я слушал всё это молча, лишь моргал в такт словам. Хотел рассмеяться и похлопать начальника по плечу, как хорошего приятеля, успокоить его пыл. А ведь Борисыч даже не знал, что произошло в участке, была там моя вина или нет, но он уже стоял за меня горой. Этого мужика я уважал, и надо будет отблагодарить его, настоять на более частых восстановительных сеансах. Нашу беседу прервал осторожный стук по дверному косяку. Кто-то тактично кашлянул.
— Он только что проснулся, я уже хотел идти за вами! — Борисыч выпрямился как по струнке, обернулся к важной персоне лицом, но перед этим успел незаметно подмигнуть. Я подумал, что ему явно не хватало в жизни острых ощущений, возможно, именно поэтому Борисыч всегда охотно принимал участие в любых моих авантюрах и помогал, как мог.
— Проснулись? — мужчина лет пятидесяти пяти в сером строгом костюме хорошего покроя посмотрел на меня поверх очков, робко улыбнулся.
— Да, но я бы ещё поспал с вашего позволения, что-то утомился.
Я устало и без интереса посмотрел на федерала, его доброжелательный внешний вид — это обманка, чтобы подозреваемый вроде меня потерял бдительность. Да-да, именно подозреваемый. Борисыч сказал, что я свидетель, да хрен там! Мужик пожирал меня взглядом, едва ли не раздевал. Я не знал, что он хотел там увидеть, но по телу прошла волна навязчивого жара.
— Юмор — это хорошо, значит, скоро поправитесь, — тактично заключил федерал, прошёл в палату, достал удостоверение. — Майор Спесивцев. Вы, конечно, сможете отдохнуть, но сначала мне придётся задать вам пару вопросов.
— Ну конечно, — обречённо вздохнул я. Интересно, сколько я был в отключке? Они уже успели вскрыть толстяка и достать осколок? А если нет? Перспектива поработать лопатой после того, как всё уляжется, заставила нехорошо откашляться. Я знал Яра: если ему потребовался осколок, он заставит эксгумировать сержанта и провести вскрытие прямо на кладбище. Однако тут вставал другой вопрос: упоминать его в показаниях или нет? С другой стороны: да, конечно, они уже резали мента! Полицейский умер без видимых насильственных действий, и скрывать тут совершенно нечего.
— Да, но в интересах следствия я хотел бы поговорить с вами тет-а-тет, — Спесивцев улыбнулся, переведя взгляд на Борисыча, замолчал. Очень культурно выгнав его отсюда нафиг.
— Да-да, — мой начальник ожил, задумчиво шарил в карманах накинутого халата. Я видел, как он мучительно не хотел оставлять меня на растерзание грозному правосудию, но выбора не оставалось, и Борисыч, насупившись, вышел в коридор. Дверь за ним прикрылась.
— Ну, хорошо, теперь приступим, — Спесивцев проводил моего единственного защитника краем глаза, встал у кровати, потер маленькую бородку с проседью, взглянул с хищническим интересом. Тут же захотелось упасть в обморок и притвориться мёртвым. Вообще, мало того, что этот мужик мне не нравился уже с порога, так и выглядел он совсем не как федерал. Строгий костюм, небрежная небритость... У меня, конечно, не так много опыта в общении с ФСБешниками, но если честно, представлял я их себе как-то по-другому, может быть, другой дресс-код.
— Что произошло в участке? — продолжил он, вежливо улыбаясь.
Я ответил не сразу, судорожно вспоминая, кто был свидетелем разыгравшейся драмы. Таак! Рядовой с телефоном ушёл. Мало того, он ушёл с моим кольцом, но всё же минус один. Кто следующий? Камера под потолком. Ну, этот свидетель, как и статуя Фемиды, в ответственный момент всегда с повязкой на глазах. Беглый подсчёт шепнул: врать можно нагло и безбожно. Предвидя все албанские и сумасбродные вопросы, я начал с основ, которые на фиг никому не были нужны:
— После офисной работы мне захотелось подышать свежим воздухом. Ближайший к Москва-Сити парк — это Филёвский. Время было уже позднее, и меня, сидевшего на скамейке в трезвом состоянии, приняли ППСники, — я сделал паузу, с интересом наблюдая за реакцией Спесивцева. Словно раскусив мою издёвку, он сосредоточенно кивнул головой, ни один мускул не дрогнул на лице. Жаль, надо было начинать давать показания с раннего детства, занятная бы вышла история.
— Ну, в общем, привезли меня в участок, оформили и через пару часов повели на допрос, — усиленно расписывать дальнейшее нет смысла. — В комнате для допросов сержанту стало плохо...
— Он представился? — Спесивцев перебил мой рассказ, нахмурившись, деловито скрестил руки на груди.
— Кто? — удивился я, не сразу поняв суть вопроса.
— Тот сержант, он представился? — Спесивцев пояснил вопрос с таким суровым выражением лица, словно ответ на него пролил бы свет на раскрытие преступления.