— Да мне почём знать? Охраняют этот осколок, может, ждут, пока тело похоронят... Может, и нам всё это ни к чему?
— Ну, уж нет! Его надо забрать, Рома, и сделать это как можно раньше.
Как и думал, Яр непреклонен в этом вопросе, и я ещё легко отделался, хотя что проще: раскапывать ночью могилу или вламываться в больницу, оставалось тяжелым вопросом. Хмельницкий вышел из черноты полицейского околотка, бодро сбежал по ступенькам, на ходу надевая очки. Он похож на вурдалака, с той лишь разницей, что не спал в гробу.
— Ладно, поговорим потом, — пробурчал я себе под нос, стараясь не открывать рта, чтобы снова не озадачивать Скалдера.
— Давай, кричи, если что...
Яр растворился в воздухе, а я сосредоточил внимание на ФСБешнике.
— Куда на этот раз?
— Туда, где всё это началось, — сухо ответил Хмельницкий, открыл заднюю дверь, бросил папку на сиденье. — Садитесь, у нас мало времени, ещё везти вас обратно в больницу.
Я молча занял пассажирское сиденье, не трудно догадаться, куда хотел везти меня ФСБешник: в парк. Он прав, именно там всё это и началось. Машина с визгом колёс покинула парковку, я вцепился в ручку двери, покосившись на Хмельницкого. ФСБешника не трудно понять, прошедший допрос не получился таким, как он хотел, и теперь дело, которому припишут несчастный случай, станет очередным «висяком» в карьере Скалдера, и, судя по тому, какие дела ему подкидывает начальство, далеко не первым. Я невольно улыбнулся.
— Думаете, вышли сухим из воды? — Хмельницкий заговорил первым.
— Зачем вы так говорите, вы же знаете, что я не виноват, — после успеха в участке мне не хотелось уже ни с кем ссориться или что-то кому-то доказывать.
— Как раз этого я и не знаю, меня же там не было в тот момент, когда умирал сержант, — хмыкнул Скалдер, железная логика, ничего не скажешь. — Может, вы и не виноваты, а, может, как раз наоборот. Так, между прочим, считает и мой начальник.
— Спесивцев? — я, не удержавшись, гоготнул. — Да ну, я с ним общался лично, очень культурный человек! Вам бы у него поучиться.
— Он? Культурный? — федерал недобро усмехнулся. — Тот ещё жлоб, гнобит уже полгода. Ничего вы про него не знаете...
Хмельницкий покачал головой, я не рискнул продолжать беседу в том же русле, а новых тем уже не находил. Остаток пути мы проехали молча, каждый думая о своём. Обратная дорога обошлась нам быстрее, пробка на Можайке рассосалась, и, подъезжая к парку, Скалдер коротко ввёл меня в курс предстоящих следственных действий:
— Попробуем восстановить события, произошедшие в парке, может, вам удастся что-то вспомнить.
Странно, Спесивцев говорил, что уже взял это место в оборот, но видимо, ещё одна внутренняя накладка, я решил не умничать и не рассказывать Хмельницкому подробности разговора с его начальником, сами потом разберутся. Воспользовавшись своим положением, федерал въехал на территорию парка, игнорируя все запрещающие знаки. Уютное и хорошее место, особенно днём. Найти скамейку, у которой я получил осколок, не составило труда. Встав рядом с декоративным столбом освещения, украдкой взглянул на плафон. Он так и остался разбитым.
— Это именно то место? — Хмельницкий наступил на осколки, вгляделся в россыпь, потом на фонарь. — Он уже был разбит? Или это случилось в момент нападения?
Я молча пожал плечами, нет смысла ни врать, ни говорить правду. Устало сел на край скамейки. Не мог приложить ума, как забраться в больницу. Попасть в морг тем более будет почти невыполнимая задача. Яр хочет ушатать меня...
— Попробуйте что-нибудь вспомнить, — Хмельницкий топтался вокруг скамейки, осматривая землю, я отвлеченно кивнул, тут же забыв его слова. Может, мне и удастся пройти мимо охраны на территорию больницы, например, перелезть через забор, но как же попасть внутрь? Притвориться курьером? Да, из меня тот ещё притворщик...
— Они пришли со стороны лесопарка? — ФСБешник отошёл к кустам, за которыми мерно раскачивались московские берёзки. Я снова кивнул, даже не обернулся. Яр загонял меня в тупик своими просьбами и желаниями, интересно, он хоть представлял, как мне всё это тяжело? Навряд ли, всё время твердит одно и то же: ты должен, это твоя судьба... Я в сердцах сплюнул, задумчиво встал.
— Что-то вспомнили? — Хмельницкий тут как тут, прилип как банный лист, навязчиво рекламируя самого себя. Федерал не нашёл ничего похожего на улики, теперь крутился возле меня.
— Нет, я что-то устал сегодня, я, пожалуй, пойду, — общаться со Скалдером больше не было ни сил, ни желания. За эти три часа он напрочь высосал из меня энергию, хуже всякого Инфернала. Сунув руки в карманы брюк, я не спеша поплёлся в сторону метро.