«Нет, — подумал он, — день был не совсем уж плох!»
Разноцветные и разноголосые джунгли неслись навстречу. Вопреки словам Эйрис, прошло совсем не много времени — и Несмех вновь оказался на плоской лиловой спине краурха. Тяжелый панцирь краба подминал под себя поросль, как подминает траву катящийся с горы камень. Если же попадалось дерево потолще, щелкала огромная клешня — и движение продолжалось.
Краурх нес две девятки всадников. Трое управляли бегом краба, четверо расположились в центре, остальные — вокруг, в постоянной готовности отсечь летящую навстречу ветку или встретить клинком атакующего хищника.
В центре — Несмех с Эйрис, седовласый Натро и еще один мужчина, Слушающий. Несмеху, узнавшему цену жизни в недрах Вечного Лона, было дико видеть отца Эйрис и Слушающего, облаченных лишь в набедренные повязки. Конечно, Эйрис плавала в реке. Да и сам он сидел в воде, обмазанный отпугивающим составом. Но никакой состав не обеспечивал безопасности в Лоне. На самой Эйрис такой же защитный костюм, как на конгае и остальных охотниках.
Нынче утром Несмех узнал от Эйрис, что Натро решил собственноручно помочь молодому фарангцу обрести власть над основой Воды.
Сейчас они ехали в то особое место, где это должно осуществиться. Несмеху оставалось лишь гадать, что его ожидает.
Слушающий, тощий, маленький, темнокожий, внешностью напомнил юноше фарангских нищих-попрошаек. Но конгай достаточно хорошо знал Хозяев Реки, чтобы не сомневаться: этот выглядящий заморышем человечек в считанные мгновения может отправить в Нижний Мир дюжину воинов.
Тысячи вопросов вертелись на языке юноши, но он робел в присутствии Натро и Слушающего. Особенно — Слушающего, потому что Натро, похоже, относился к конгаю с симпатией. Слушающий же поглядел на фарангца всего лишь раз — так человек смотрит на лягушку необычного окраса — и больше не удостаивал вниманием.
— Натро! — решился Несмех. — Вы так ловко управляетесь с животными! — Он похлопал по лиловому панцирю. — Почему у вас нет ни пардов, ни собак?
Это был не тот вопрос, который Несмеху хотелось задать в первую очередь, но спрашивать о серьезном…
Седовласый обратил к юноше сосредоточенное лицо.
— У нас есть парды, — сказал он. — По воле Благородного, некоторые из нас умеют ездить на них. Но здесь, в Вечном Лоне, парды бесполезны. Даже кугурру, выросшему в тени Пурпурного Стрелка, я не доверил бы свою жизнь. А парда убьет первый же ядовитый шип.
— Но охотничьи псы?..
— Вечное Лоно — не для них. Из вскармливающих молоком только охотники Народа, Рожденные-в-Тумане (Слушающий сморщился и сделал пальцами отвергающий магический знак) и убийцы-кугурры не обречены здесь на быструю смерть.
— А крысы? Я видел их в избытке! Да они и здесь повсюду! — возразил Несмех.
— Но ты не видел, как пестроголовый ящер пожирает крыс! Или как глотает их сетчатая змея. Эти зверьки подобны плодам: живут, пока не созреют!
Краурх остановился, чтобы клешнями расчистить путь, и Несмех, потеряв равновесие, вцепился в шершавый панцирь.
Когда они снова двинулись, юноша спросил:
— Если это не тайна, расскажи, как они управляют краурхом! — и показал на трех, сидевших впереди.
— Рассказать — не тайна! — усмехнулся Натро. — Кто бы ни выслушал меня, стать глазами краурха он не сможет. Только знающий способен заставить краба увидеть то же, что и человек. И хотеть того, чего хочет человек. Стержни, которые ты видишь — лишь нить, по которой чувство уходит внутрь. И еще: они не дают собственным ощущениям краурха ожить.
— А почему управляющих трое?
— У краурха два ума, у человека — больше, но они собраны его духом. У краурха духа нет. Потому управляют им двое. Но и им нужно отдыхать, чтобы восстановить силы. Для того — третий.
— А как они, трое, договариваются о том, кто отдыхает?
— Не договариваются, чувствуют. Через краурха. И знают, кто из них больше нуждается в отдыхе.
— А другие звери?.. Есть другие, которыми вы повелеваете?
— Есть. Но тебе об этом знать ни к чему. Такое знание не на твоем пути. Ты спросил из любопытства.
— А спросить из любопытства — плохо?
— Для тебя — да! — И замолчал.
Намек был понятен, и Несмех прекратил расспросы.
Откуда-то из-под крон вылетела стая ургов и, петляя между ветвями и лианами, закружилась над бегущим крабом. Они были не черными, как в Северном Конге, а пятнистыми, с желтыми кляксами на грязно-бурой коже, и крупнее, чем их северные родственники. Охотники приготовили луки, и Несмех догадался: здешние урги не ограничивают свой рацион падалью.