Марина дремала, накрывшись клетчатым пледом. Колёса убаюкивали, но я не хотел спать. Нужно было составить план розыскных мероприятий — сначала в Китае, а затем — здесь, так как я очень сомневался, что в чужой стране будет легче сделать то, что едва ли получится здесь. Вздохнув, я достал блокнот и принялся накидывать план.
Когда поезд прибыл в Петербург, погода немного улучшилась: в столице дождь только моросил, словно не рискуя разойтись. Огромный вокзал напоминал задремавшего монстра, ушедшего наполовину в асфальт. Машину ждать не пришлось: Тухачёв заранее позвонил в особняк и предупредил, чтобы меня встретили.
До родового особняка добрались за сорок минут, всего дважды попав в пробки. Наконец, я ступил на крыльцо огромного здания, больше всего напоминавшего замок. Даже ров имелся — с прежних времён. Зелёная мутная вода в нём дрожала от мелких, падавших с серого неба капель. Несколько уток прибились к берегу и жались к бетону, не зная, где укрыться от непогоды.
Меня встретил дворецкий — старый Кузьмич, уже согнутый за шестьдесят с лишним лет заботами о нашей семье. Глаза у него были красные и мокрые.
— В чём дело? — спросил я сразу, зная, что только нечто исключительное могло выжать из старика слёзы.
— Батюшка Константин Юрьевич, беда-то какая случилась, пока вас не было! — всхлипнув, ответил Кузьмич. — Отец ваш преставился!
— Как так⁈ — опешил я. — Почему⁈
Князь был здоров, и ничто не предвещало скоропостижной смерти.
— Почему меня сразу не уведомили?
— Братец ваш не велел, — вздохнув, сказал старик. — Строго-настрого. Уж простите. Мы люди подневольные.
Вот мелкий гадёныш!
— Где он? Дома?
— Дома, Константин Юрьевич, дома. В кабинете.
— Отцовом?
Дворецкий кивнул.
— Принимает дела. Ему ж теперь титул полагается. Вот и вникает.
— Позаботься о багаже, — отдав старику пальто, я поспешил на третий этаж, где располагался княжеский кабинет.
В приёмной сидел отцовский секретарь. При моём появлении он вскочил и принял скорбный вид. Лицемер! Ему всё равно, кому служить — лишь бы не погнали с насиженного места.
— Есть кто в кабинете? — спросил я, взглянув на троих посетителей, дожидавшихся на диване очереди.
— Есть, Ваше благородие. Прикажете доложить?
Доложить! Как будто я какой-нибудь проситель. А у братца ещё даже титула официально нет.
Проигнорировав вопрос, я распахнул дверь кабинета и вошёл. Павел вскинулся, нахмурился, но тотчас узнал меня и встал.
— Степан Михайлович, отложим, — кивнул он посетителю. — Выйдите на минутку.
Управляющий восточными уделами с поклонами протиснулся мимо меня и выскользнул в приёмную. Я захлопнул дверь.
— Привет, Костя, — кисло улыбнулся Павел, садясь. — Быстро ты вернулся. Жаль, что встречаю тебя дурными вестями. Кузьмич тебе, вижу, сообщил уже.
— Почему сразу не связался? — спросил я, пройдя к дивану и сев. — Всего-то нужно было трубку поднять.
Брат покачал головой. Мы с нам совсем не похожи: он невысокий дрищ в роговых очках и с жидкими серыми волосами, будто прилипшими к черепу.
— Не хотел беспокоить. У тебя важное дело было. Как мы думали.
— Важнее смерти главы клана⁈
Павел пожал тощими плечами.
— Знаешь, Костя, не то того было, если честно. Папино убийство свалилось на нас всех, как снег на голову!
Я прищурился.
— Убийство?
Брат кивнул.
— Именно. Добрались-таки до него эсеры!
— Как это возможно?
Павел развёл руками.
— Сам точно не знаю. Ведётся расследование. Ты лучше расскажи, что у тебя в Москве случилось.