Я взглянул на часы. Брат не отпустит слуг слишком рано. Это не в его привычках. Мы как раз успеем увидеть, как персонал покидает дом Белозёровых-Оболенских, если выйдем сейчас. Да, горничную следовало подкараулить — не искать же её потом в многотысячной толпе.
К дворцу мы с Юшен отправились на такси. Добрались быстро: движение в городе было практически парализовано. Люди либо сидели дома, опасаясь выходить, чтобы не стать жертвой теракта, либо отправились на гулянье.
Мы расположились в двадцати метрах от чёрного хода на противоположной стороне: сели на террасе маленького кафе и заказали зелёный чай с пирожными. Пока хули-цзин поглощала эклеры, я наблюдал за калиткой в чугунной ограде, через которую ходили слуги. Наконец, они начали появляться. Выходили по двое, по трое, одетые в карнавальные костюмы, с масками в руках, на лбу и лицах. Прошло минут пять, прежде чем я увидел Марфу. Она была в платье Коломбины и спешила к такси, придерживая подол левой рукой. Вот её нагнали ещё две девушки, а с ними — лакей в образе Арлекина. Все они двинулись в сторону Знаменской площади, где люди собирались, чтобы начать шествие. Оставив деньги для официанта, мы последовали за слугами, держась на расстоянии. Впрочем, предосторожности были излишни: никому и в голову не приходило проверять, нет ли слежки.
На площади уже собралось много народу, так что особо было не протолкнуться, и вновь прибывающие были вынуждены оставаться там, где вышли.
— Следи за ней, — велел я Юшен, а сам нырнул в магазин, где в честь праздника было выставлено в витрине множество масок.
Приобретя для лисицы рыжую, а для себя золотую, я вышел на улицу и огляделся. Хули-цзин увидел не сразу: она стояла чуть левее, всматриваясь в толпу. Проследив за её взглядом, я заметил и Марфу. Часть её спутников была оттеснена, и с девушкой остался только Арлекин. Чёрт! Лучше бы вместо него была одна из служанок. Ну, да ладно.
Подойдя к Юшен, я вручил ей маску лисы.
— Надевай.
— О, класс! — отозвалась девушка. — Хотя я могла бы просто изменить лицо. Выглядело бы гораздо натуральней.
— Не надо. Смотри, Арлекин куда-то пошёл. Ага, решил купить лимонад или мороженое. Давай, задержи его! Справишься?
— Обижаете, господин! Сколько времени мне держать его на расстоянии? — хули-цзин плотоядно облизнулась, не сводя глаз с протискивавшегося к торговым палаткам Арлекина.
— Думаю, минут пяти мне хватит. Если Марфа не согласится помочь, тебе придётся занять её место.
Юшен быстро огляделась.
— Отведите её вон туда, за палатки, — сказала она. — Я буду неподалёку.
— Договорились.
Хули-цзин отправилась догонять Арлекина, а я направился к Марфе. Девушка стояла чуть в стороне от толпы, дожидаясь своего кавалера. Я подошёл сзади и встал слева. Кашлянул, привлекая внимание. Она быстро обернулась, окинула меня взглядом и снова отвернулась.
— Прошу прощения, — проговорил я, стараясь по возможности изменить голос. — Вы ведь горничная госпожи Белозёровой?
Марфа снова обернулась и на этот раз задержала на мне взгляд. Я смотрел ей в глаза, пытая понять, узнала или нет. Но благодаря маске, перекрашенным волосам и изменённому голосу этого не случилось.
— Да, это я, — настороженно ответила после паузы Марфа. — Что вам нужно?
— Я бы представился, но не могу. Однако мне нужна ваша помощь. Видите ли, до меня дошли слухи, что ваша госпожа выходит замуж.
Горничная нахмурилась.
— А вам до этого какое дело?
— Самое прямое. Видите ли, я влюблён в неё. До безумия. И хотел бы сам жениться. Но не уверен, что смогу соперничать с её избранником.
Мои слова ошарашили Марфу. Собственно, на это я и рассчитывал. Ну, какая девушка устояла бы перед возможностью узнать подробности подобной интриги?
— Чего же вы только теперь объявились? — растерянно проговорила она. — Да и поздно уже. Дело-то решённое…
— Знаю. Но что я могу с собой поделать? Прошу, помогите!
Не уверен, что мне удалось изобразить отчаяние, но я постарался вложить в голос побольше чувств.
— Как? — спросила девушка. — Что вы имеете в виду? Я не понимаю…
— Мне бы только убедиться, что у меня совсем нет шансов! Прошу — передайте своей госпоже записку, — я протянул горничной запечатанный конверт, в котором лежал покрытый тайнописью рода Белозёровых-Оболенских листок. — Это всё, о чем я прошу!