Я кивнул. Ещё бы!
— Сила рода, сила предков заключена в ней, — продолжил Камау. — Накопленная мощь поколений может быть в нужный момент аккумулирована и передана другому. После этого некоторое время шаман ничего не способен делать как чародей. Он опустошается. Иногда процесс восстановления занимает целый год, а то и дольше.
— Неудивительно, что старейшины не торопятся расставаться со своей силой.
— Дело не только в том, что они должны защитить деревню в случае нападения. Но и в том, что молодые могут использовать полученную магию… неразумно.
— Ну, у нас есть план. Если его придерживаться…
— А потом? — перебил Камау. — Сила ведь останется. Не вся, конечно, но тот, кто получит Великий Подарок, станет на время очень могущественным чародеем. Так что Старейшинам есть, о чём подумать. Даже если они решат совершить ритуал, им предстоит выбрать достойных. И тут нельзя ошибиться.
— Пожалуй, ты прав, — сказал я. — Надеюсь, они всё же согласятся. Потому что лично я иного выхода не вижу. Ладно, пойду прилягу. Что-то меня в сон потянуло. Устал, наверное.
— Это начал действовать напиток, которым вас угостили, — сказал Камау. — Он отключает организм, давая ему восстановиться. Это не продлится долго, но сопротивляться не нужно. Поддайся сну, и встанешь свежим и бодрым.
— Ладно, так и сделаю. Не вижу причин упираться. Отдохнуть, и правда, нужно. Особенно учитывая, что скоро нам выступать в сторону раскопок. Всего полтора дня пути, ты говорил?
Камау кивнул.
— Именно так. Если не встретятся твари Пустоши. Идти придётся по опасной зоне. Немцы стараются туда не соваться, так что на них мы едва ли наткнёмся, а вот монстров встретить очень даже можем.
— Ну, к этому не привыкать. Справимся.
Камау кивнул.
— Главное, чтобы старейшины приняли решение передать силы, — сказал он. — Иначе идти будет просто незачем.
Тут он был прав. По крайней мере, отчасти. Сила старейшин здорово нам помогла бы. Возвращаться ни с чем, конечно, было бы обидно. Скорее всего, пришлось бы придумывать новый план. Но с любым другим мы были обречены на провал. Сейчас, вблизи места, где кровь титана пробила земную кору, я особенно отчётливо это понимал. Удержать немцев на расстоянии от раскопок можно лишь одним способом. Надеюсь, Совет это поймёт.
Нырнув в хижину, я увидел Юшен, которая лежала на подобии циновки, закинув руки за голову. Она скосила на меня глаза и улыбнулась.
— Чего желает мой господин?
— Спать, — ответил я, устраиваясь на другом конце хижины. — Старейшины нас чем-то опоили. Думаю, через пару минут я отключусь. Держи свои острые уши на макушке и стереги мой сон. Не позволяй никому будить. Мне нужно набраться сил перед следующим марш-броском.
— Если он будет, — отозвалась хули-цзин. — Старики не особо воодушевились, когда им предложили поделиться силами с молодыми. Как бы из осторожности они не похерили весь ваш план, господин.
— Надо дать им время, — сказал я. — В конце концов, они поймут, что иного выхода нет. Пришёл час их детей.
— Старикам чаще всего непросто это принять.
— Ну, на то они и составляют Совет, чтобы отличаться от обычных пенсионеров. Всё, хватит болтать. Я сплю.
— Сладких снов, господин. Не буду против, если окажусь в них.
— Даже не надейся!
И правда, сон сморил меня всего за несколько минут. Я даже не заметил, как оказался в его власти.
Снова я увидел себя на острове, существовавшем лишь в моём подсознании. Как же давно это было… А картинка казалась совершено живой. Я будто перенёсся во времени и пространстве.
Передо мной в воздухе над колышущимся зелёным морем сочной листвы возвышалась скульптура. Чем ниже я спускался, тем выше она казалась. Белый, растрескавшийся камень, строгие, скупые линии, суровый взгляд неведомого существа, не похожего ни на что, виденное мною до сих пор. Я шёл через кусты, а изваяние белело между зарослями, пока они не стали слишком густыми и не скрыли скульптуру из виду. Но я уже чувствовал направление. Каким-то образом во мне выросла уверенность, что я не собьюсь, в какую бы чащу ни забрёл. Так что я шёл и шёл, пока не выбрался на поле, над которым парил мираж. Прямо под ним виднелась хижина. Нет, скорее, одноэтажный дом с двускатной крышей. Справа от него торчал то ли сарай, то амбар. Я двинулся вперёд, и через четверть часа стало ясно, что это конюшня. Никакой ограды у участка не было — он просто стоял посреди поля, окружённого лесом. Чем ближе я подходил, тем прозрачнее становилась парящая в воздухе скульптура — она словно постепенно таяла, стоило сделать несколько шагов. Наконец, когда я оказался прямо перед дверью дома и взглянул наверх, надо мной висело только зеленоватое небо с лиловыми росчерками облаков. Изваяния не было. Я и не заметил, как наступил вечер. Это произошло… мгновенно.